бы загорелись двигатели у обоих «Стрекоз», это можно было бы списать на конструктивные недостатки. А вот аналогичная проблема у принципиально иных моделей – это уже наводит на размышления. Так что для этого самолёта наш диверсант если что-то и приберёг, то совсем другое.
– Спасибо, успокоили, – проворчал мельхиорец и запустил двигатель.
Вечером, когда все уже начали расходиться по своим комнатам, Хидео подошёл к дверям медблока. Здесь он помедлил, давая себе последнюю возможность передумать, а потом аккуратно прикоснулся к блестящей кнопке звонка на двери. Мимоходом он подумал, что кнопка блестит от того, что он чуть ли не первый, кто ей пользуется, остальные, да и сам он раньше предпочитали по старинке стучать. Но сейчас мельхиорцу хотелось соблюсти все приличия.
За дверью не слышалось никаких звуков, пусто было и в коридоре, и Хидео уже успел малодушно порадоваться, что отступление от принципов несколько отложится, но потом дверь открылась.
– Можно? – спросил Хидео у появившегося на пороге врача.
– Заходи.
Мозели посторонился, пропуская мельхиорца в приёмную, оглядел коридор, а потом закрыл дверь.
– Что-то беспокоит? – спросил он, усаживаясь за свой стол и кивая на стул рядом.
– Да, – сознался Хидео, про себя добавив: «Достаточно необычные симптомы: желание поделиться переживаниями с абсолютно неподходящей для этого кандидатурой». – Знаете, я тут подумал, что не стоит держать все мысли в одной голове.
Мозели, склонив голову к плечу, изучающе посмотрел на него, после чего сказал:
– Не поверишь, но я думал о том же самом.
Выглядел, кстати, врач так себе, ему бы сейчас отоспаться полсуток как минимум, а не выслушивать неожиданные откровения. На мгновение Хидео почти почувствовал угрызения совести. Но он и сам с трудом сдерживал зевоту после двух почти бессонных ночей, да и раньше прийти он всё равно не мог, потому что только полчаса назад вернулся от оголодавшего Виткевича. А откладывать разговор тоже не стоит: завтра к Виткевичу летит уже Мозели, и не надо про рациональную организацию полётов.
Откладывать вообще ничего нельзя, особенно на Оранжевой.
– Что ж, давай сверим мысли, – вырвав Хидео из размышлений, предложил Мозели.
– Иногда на меня нападает основательность, – словно извиняясь, начал Хидео, – поэтому я хочу проговорить всё, что нам известно, с самого начала. Итак, нет сомнений, что здесь, среди нас, есть некто, работающий не во благо экспедиции, а совсем наоборот. Вероятность того, что всё, что здесь случилось, случилось случайно, можно считать незначительной.
– Как и то, что это всё отложенные результаты работы кого-то извне, – добавил Мозели.
Хидео кивнул, принимая дополнение.
– Теперь про то, что здесь случилось. Есть явные, с нашей точки зрения, разумеется, диверсии. Это жучок в еде, отравление воды и «сюрпризы» в самолётах. Есть сомнительные: пожар на складе, упавший ветряк на Второй базе и сошедший с ума «Малыш». Если войти во вкус, сюда можно записать все происшествия с техникой, вроде барахлящей зарядной станции, сдохшей в нужный момент системы очистки воды или резко севшего аккумулятора самолёта, когда мы летали за Сорокиным. Есть просто непонятные события, вроде взлома медблока, пропажи лекарства из моей аптечки и исчезнувшего, а потом нашедшегося плазменного резака.
Рассуждая, он встал и начал ходить кругами по комнате. Развернувшись в очередной раз лицом к врачу, он увидел, что тот сидит с закрытыми глазами. На мгновение Хидео стало обидно: он тут старается, раскладывает всё по полочкам, а Мозели взял и уснул! Но вслух обидеться Хидео не успел, потому что врач, всё так же не открывая глаз, сказал:
– Про то, что ветряк мог упасть не от естественных причин, ты не говорил. И что там с резаком?
– Потому что не уверен. Строители говорят, болты оказались бракованными. Видел я эти болты, они же с палец толщиной!
Он поднял руку, выбирая, какой из пальцев продемонстрировать врачу для наглядности, но подходящего не нашёл и досадливо махнул рукой.
– Попробуй взять как образец пальцы Маккензи, – посоветовал Мозели, приоткрыв один глаз. – Фигурально выражаясь, конечно.
Хидео фыркнул и продолжил:
– Естественно, собирать обломки и проводить экспертизу никто не стал, тем более после бури вряд ли что можно было бы собрать. А резак потерялся, а потом нашёлся как раз в подходящее время. Я им не пользовался с пожара, он лежал в мастерской, а потом, уже после того, как ветряк рухнул, потребовался Эриху, тот стал на всю базу требовать его с меня, а через несколько часов я случайно увидел резак почти на самом видном месте на складе.
– И резаком можно превратить нормальные болты в бракованные?
Вопрос в словах Мозели был чисто символический, но Хидео всё равно счёл нужным подтвердить:
– Вполне.
– Хорошо, и кто мог это сделать?
– Геологи со Второй, я, Фа или Инка, кто-то из них должен был полететь туда принимать базу, – перечислил Хидео. – Строители вряд ли, несколько бурь после их отъезда ветряк всё-таки пережил.
– В какой-то момент количество переходит в качество, – сказал Мозели, – но я тебя понял. Здесь круг подозреваемых уже, чем в случае пожара.
– Да, пожар могли устроить всё жители главной базы и геологи минус Глория, Арина и строители плюс Зак.
– Минус, плюс… – поморщился Мозели на его упражнения в арифметике. – Это если мы принимаем на веру ограничения по времени, исходящие из показаний Зака.
– Да, но что нам остаётся? – развёл руками Хидео.
– Действительно. Идём дальше?
– Давайте. С вашим жучком всё намного сложнее, закинуть его в ящики мог кто угодно. А его не могли вообще подселить к нам заранее?
– Вряд ли. Тогда его нужно было бы погружать в спячку, иначе он бы съел все запасы до того, как Эрих его обнаружил, а она у этого вида очень непредсказуемая: может проснуться раньше или позже необходимого, может не проснуться вовсе.
– Понятно. А при наличии специального инструмента и ящиков на незапертом складе устроить общую диету – дело пары ночей максимум, как я понимаю. Чёрт, кто вообще придумал такие порядки, что им, на замки денег не хватило, что ли! – в сердцах воскликнул Хидео. – Сегодня резак с едой, завтра что, взрывчатки не досчитаемся?
Врач покачал головой.
– Насчёт взрывчатки можешь не волноваться, она как раз хранится под замком.
– Ага, ага, – проворчал мельхиорец. – Ваше снотворное
