В общем, ее не спали. Но ты совершишь чудо.
– Я совершала чудо сразу после лишения конечности. Не знаю, получится ли по прошествии долгого времени, – неуверенно проговорила я.
– Я думаю, успеем восстановить. Его выпишут ещё в бинтах, попробуешь.
– Попробую, – задумалась я, а в голове промелькнуло, что нужно будет проделать пробу заранее. Человек ведь прибудет с надеждой, искалеченный, нельзя подводить.
– Проезжайте сюда, – любезно пригласила я первого своего клиента.
– Илья заверил, что вы можете мне помочь, – угрюмо выдавил Сергей, паренёк лет двадцати, частично забинтованный, без ноги в инвалидном кресле. На его молодом, симпатичном лице, зияли две розовые полосы.
– Попробуем.
Я неделю тренировалась на новом своём подопытном, белом мышонке по кличке "Везунчик". Через неделю стала восстанавливать ему ампутированную лапку, она выросла в течение трех минут. Я волновалась, вдруг что-то пойдёт не так.
– Лиса, вы моя надежда. Я слабо верю, что нога вырастит, но Илья заверил, что это произойдёт. Скажите, что не обманываете меня.
– Сергей, я очень хочу вам помочь…
– Я заплачу любые деньги. Я не смогу жить в инвалидном кресле, я покончу с собой, – перебил меня пациент.
– Давайте, начнём, – коротко отрубила я и смущённо отвернулась. – Сергей, для начала снимите одежду и наденьте нашу стерильную сорочку. Затем ложитесь на этот стол.
Я говорила как можно сдержанно, чтобы не провоцировать лишнюю истерику. Конечно, я могла обойтись без церемоний, но все должно выглядеть как операция. Пациенты не должны видеть, тем более чувствовать процесс роста. Им нужен результат и положительные эмоции без нереальных подробностей.
Через пятнадцать минут пациент был готов. Он лежал на столе и шевелил губами. Может, молился.
Илья поставил ему укол, и Сергей вырубился. Затем я ввела в разбинтованную конечность чудодейственную жидкость из заранее подготовленной ампулы. Процесс пошёл не сразу. Сначала никакого эффекта не было. Через минуту плоть начала размножаться. Потребовалось десять минут, и обречённый на инвалидность молодой человек снова был полноценным членом общества.
Наркоз начал отпускать. Парень открыл глаза. Голова кружилась, и не верилось, что нога на месте. Сергей щупал ногу, а сфокусироваться не мог. Как ошалелый, он смеялся, радуясь своей полноценности. Он должен был поспать, но принялся куда-то бежать. Он бежал благодарить меня.
– Алиса, вы просто волшебница. Я в вечном долгу перед вами, как заведенный тараторил Сергей, все ещё шатаясь.
– Ты оплати вторую часть операции, дружок, – напомнил Илья счастливцу.
– Я все для вас сделаю.
– Сереж, не гоняй больше на машине. Жизнь тебе никто не вернёт, – предупредила я и, наконец, обняла его.
Не выразить словами, как я была счастлива и горда за то, что сделала. Операция прошла успешно. Пациент жив, здоров и доволен. Наверное, вот для чего я живу на свете. Я не пожалею себя ради таких моментов. Люди получают новые жизни, взамен сломанным. У этого паренька теперь все будет хорошо. Он женится, станет механиком или банкиром, и будет всю жизнь вспоминать меня. А не хотел жить. Не это ли счастье? Чертить линии судеб. Спасать. Надо где-то начать зарубки делать по спасенным жизням, – подумала я, когда проводили этого счастливчика. Илья тоже был рад. Он был рад за первый заработанный миллион. Как бы дорого не звучало, а здоровье, полноценность, оказывается, можно сегодня купить.
– Лиск, заживём, походу.
– Да, наверное. Все-таки дорого за простое для меня дело. Это, может, дар людям свыше, а мы наживаемся.
– Что такое деньги, когда близкий человек на грани? Лис, сколько раз я слышал: " Вот бы все вернуть назад". Лис, люди теперь могут все вернуть назад. А мы рискуем. Нужно быть осторожными. Подписку о неразглашении взял, но через месяц, поменяем штаб.
– Как скажешь.
Я вяло взяла со стола свои пятьсот тысяч и пошла прятать их в рюкзак. Илюха хохотнул и тоже пошёл прятать.
Я работала не каждый день. Днем была на учебе, а в стоматологию ездила по звонку. Илья работал в неотложке. Это золотая жила по несчастным случаям. Кого-то зажало в автомобиле, кто-то пальцы циркулярной пилой отпилил. Всякое в жизни случается. Пальцы, конечно, дешевле стоили, чем ноги или руки, но все же доход. За четыре месяца на этом поприще мы разбогатели на несколько миллионов. Офисы меняли, как и планировали, раз в месяц. Я расслабилась. У меня отпала всякая неуверенность. Я стала смелее, даже шутила, когда пациенты сомневались, боялись.
На операционном столе лежала маленькая девочка семи лет. С Катей произошёл несчастный случай. У неё в руках взорвалась "Римская свеча". Отец не уследил. Она зажгла её, и у нее теперь нет двух пальцев на правой руке. Лицо более или менее зажило.
– Не плачь, все самое страшное уже позади. Впереди ждёт долгая и счастливая жизнь, – успокаивала я ребёнка, а мать держала её за руку.
Илья ввёл наркоз, и плачь прекратился. Илья увёл волнующуюся мамочку из операционной. Я осталась один на один с пациенткой.
Только я сделала укол, дверь операционной распахнулась. Вошли четыре человека. Наглые мужчины уставились на меня и на пациентку.
– Что происходит? Немедленно выйдите! – потребовала растерянно я.
– А вы что-то скрываете? – подразнил пожилой седоватый мужчина.
– Илья, сделай что-нибудь.
Тем временем процесс восстановления пошёл. Это чудо наблюдали и четверо незнакомцев и мама Кати. Илья был растерян и держался за голову. Он знал этих товарищей.
– Илья уже сделал много чего, я смотрю, – удивлённо констатировал факт появления пальцев пожилой незнакомец. – Смотри-ка, как на три-д принтере. И сколько стоит такое чудо? – обратился он к мамочке.
– Кто это? – не выдержала я.
– Я, милочка, очень важный в городе человек. Ты можешь называть меня Роман Васильевич. Илюш, что ж ты не познакомил нас?
– Алиса Андреевна Афонина, – отрывисто произнёс Илья.
– Мы отойдем, – повёл он меня за собой из операционной, – поработай, Илюш, –добавил нагло мужчина в чёрном.
Его ребята встали на выходе. Мне стало не по себе от прикосновения этого чужака. Он повёл меня в свободный кабинет.
– Нравишься ты мне, Алиса. И чутье моё мне подсказывает, что ты очень умная девочка. Мы ведь сработаемся?
– Я вас не знаю.
– Илья знает, он расскажет обо подробнее в процессе.
– Я ничего не понимаю. Я ничего не сделала.
– Сделаешь, сделаешь.
Роман Васильевич пошагал к двери. Я стояла в растерянности. Однако заметила на его среднем пальце широкий перстень с изображением птицы. Он повернулся напоследок взглянуть на меня. В черных глазах его свернул язык пламени.
– Сиди здесь.
Чужак вышел. За дверью слышно было, как провожают маленькую пациентку здоровую и
