на себя смелость сказать за всех павших. Прощайте, друзья. Не забывайте нас. Не забывайте и о высшем долге, о клятвах, что вы дали. А ещё…
Он перехватил мой взгляд, грустно улыбнулся и добавил:
— А ещё любите. И творите добро.
Я прикрыла глаза и смахнула слёзы, которые в последние дни преследуют меня с утра и до самой ночи.
После речи адмирала были выступления и коллег, кто хотел сказать в память о ком-то что-то доброе, светлое.
Шарлотта и меня пихала локтём, мол, иди и скажи о Загорском хоть что-то.
Но я не могла. Не могла выйти и рассказать всем, что я люблю его. И уже начинаю тосковать, да так сильно, что в груди разрастается чёрная дыра.
После церемонии был организован и прощальный обед.
О Ганимеде никто не говорил сегодня. Сегодня были собраны все сотрудники МКС. Напомню, что не всем доступна секретная информация о спутнике Юпитера. Те, кто был в неведении, знали только, что наши товарищи погибли от нападений пиратов, когда звёздный флот выполнял очередную секретную миссию.
После этого я попыталась вернуться к работе. Уже в качестве доктора звёздного флота. Я больше не ассистент. Тим Бьёрн и Чуча Эл перешли ко мне в подчинение.
Я решила не останавливать свой проект и дала задания парням искать ошибки или недосмотр в моей работе.
Только работа меня спасала. Я не делала себе выходных и работала до тех пора, пока не падала от усталости. По крайней мере, от усталости я не видела снов. Не видела Его.
С родными тоже не могла найти сил поговорить. То сообщение я удалила и никто из родных не знал, что я потеряла того, кого полюбила. И стоит ли им об этом знать?
Прессу не стали оповещать. Союз Земли был в курсе событий, но информацию о погибших пока держали в секрет.
В общем, жизнь продолжалась.
А после со мной что-то стало происходить странное.
Тошнота по утрам. Раздражение на всех и вся.
Эмоциональные качели достали меня до печёнок.
Ещё и кошка Гавана не давала мне прохода. Более того взяла в привычку на ночёвку устраиваться у меня в каюте.
Уже и Шарлотта пыталась на неё воздействовать: просила, умоляла, требовала и приказала кошке, чтобы отцепилась от меня. Ни в какую.
Эта пушистая зараза решила меня опекать?
Не знаю, но в какой-то момент я просто махнула на неё рукой. Хочется ей спать со мной в одной кровати? Да и ладно, пусть спит. К счастью Гавана не мешала. Она всегда сворачивалась клубком в районе моего живота и мурлыкала, убаюкивая.
А когда у меня начались все признаки нервного истощения, даже выгорания, кошка проявила странность, после которой я пришла в бешенство и едва её не лишила скальпа.
В одно утро вдоволь наобнимавшись с унитазом, из последних сил приняла душ и выползла из ванной, как вдруг Гавана вздыбила дымчатую шерсть, забила своим хвостом с серебряной кисточкой, сверкнула гневно жёлтыми глазами и её зрачки треугольной формы расширились, стало ясно, тенгейская кошка в ярости.
И злилась она на меня.
— Слушай, я не в настроении выяснять с тобой отношения. Тем более, я совершенно не в курсе, что тебя разозлило, — проворчала я устало. — Оставь меня, ладно?
Но Гавана всегда была себе на умнике и внезапно, зашипев и утробно зарычав на меня, она без раздумий пригнула на меня и вцепилась своими клыками мне в щиколотку!
— Твою ж за ногу! — заорала я во всю глотку и кое-как за шкирку отодрала от себя эту безумную кошару. Она отбежала на полметра и продолжила на меня шипеть, как бешеная.
— Какого чёрта, Гавана?! — рявкнула на неё и застонала. Нога начала невыносимо болеть. — Я от тебя просто в шоке. Ты бешенством, что ли заболела?
Кошка вновь сделала ко мне угрожающий шаг и указала на неё пальцем:
— Подойдёшь ко мне, и я тебе хвост оторву.
Видимо в моём голосе что-то насторожило кошку, и она вдруг успокоилась.
Села себе тихонько, обвила лапки пушистым хвостом и склонила голову на бок, глядела на меня вопросительно, мол, и как оно тебе? Сильно больно?
— Ну, ты и монстр, — прошипела на неё негодующе. — Больше не желаю тебя у себя видеть.
Быстро оделась и направилась в медицинский отсек. Нужно промыть рану и проверить кровь, мало ли, вдруг Гавана занесла мне какую инфекцию?
Стоит ещё и Шарлотте на неё пожаловаться.
Это же, ни в какие ворота не лезет!
Но я не стала никому, ничего рассказывать о поведении Гаваны.
Закрылась в своём маленьком кабинете, обработала рану и сделала анализы.
Первые были готовы через несколько минут.
И когда я взглянула на расшифровку, то глазам своим не поверила.
— Это ещё что такое? Ошибка? — выдохнула потрясённо и сделала уточняющий анализ.
И он показал, что нет никакой ошибки.
Я была беременна.
* * *
— АГАТА —
— Агата… ты уверенна? — в пятый раз переспросил меня адмирал и уже обратился ко мне на «ты», надеясь, что так сможет меня остановить? Нет, не сможет.
— Уверена, как никогда. Я должна вернуться на Землю, — сказала твёрдым тоном.
Тенгейская кошка оказалась умнее меня, учёного и высококлассного хирурга. Она сразу ощутила изменения во мне, даже ещё на уровне деления клеток Гавана знала, что во мне зародилась новая жизнь.
Своим присутствием пыталась она мне об этом сказать, защитить или просто быть рядом? Я не знаю. Но точно об этом знают ганимедцы. Но эту сторону их жизни будут изучать другие учёные. Не я.
— Ты помнишь контракт, который подписала, — напомнил мне адмирал Браун.
Я кивнула.
— Кончено, помню.
Когда мой контракт с Союзом Земли и с МКС закончится и не будет пролонгирован, все мои воспоминания о «секретной» части службы на станции будут стёрты.
Если я решу покинуть МКС досрочно, то есть по факту завершу службу досрочно, то некоторые мои воспоминания тоже будут удалены из памяти. Некоторые, как вы поняли, это снова те самые секретные.
Если меня уволят за что угодно, то, то же самое ждёт мою память.
У меня останутся все воспоминания о работе на МКС. Лишь будут стёрты только те, что касаются засекреченной миссии.
Вот если бы я осталась и проработала на МКС минимум десять лет, то меня миновала бы подобная участь.
— Ты
