Ее беспокойство можно понять. Сержанты Радс и Кун, пожалуй, слишком сильно закручивают гайки. Такими крутыми мерами успеваемость вряд ли поднимешь.
– Передайте сержанту Радсу, пусть отменит наряды кадету Дрю и впредь не доводит их число до десяти.
– Есть, сэр. Вы уверены, что это оптимальное решение?
– Что вы предлагаете, сержант?
– Мне кажется, не стоит подрывать авторитет сержанта Радса у кадетов.
Опять она права! Значит, Кил Дрю должен быть выпорот. Впрочем, есть один выход…
– Пришлите этих троих кадетов сюда в Девон, – приказал я.
– Есть, сэр. Правильно, флотская дисциплина для них слишком строга, будет лучше, если вы отчислите их из Академии.
– Я не собираюсь их выгонять! – зарычал я. – Я всего лишь сказал, что их надо отправить в Девон! И сделайте это прежде, чем мистера Дрю отправят на бочку! – Авторитет сержанта Радса при этом не пострадает, а бедный мальчишка избежит расправы. Я бросил трубку и в который уже раз пошел к столу.
Наконец беспокойный ужин закончился.
– Вначале поговорю с сержантом Ольвиро, – предложил Толливер.
– Нет, пойдете со мной, – приказал я.
До моей квартиры мы шли в угрюмом молчании. Там я позволил себе немного расслабиться – сбросил китель, устало плюхнулся на диван.
– Толливер, а не уйти ли мне в отставку?
– С какой стати? – удивленно приподнял он бровь.
– Нервы сдают. Сам видишь, уже сдали. Он сел, как у себя дома, не спрашивая.
– Ты просто устал, – спокойно сказал он. – Мы уже не так молоды, как когда-то.
– Не болтай чепухи. Я ору на всех, как ненормальный, кидаюсь из одной крайности в другую. То требую от кадетов железной дисциплины, то балую их, спасаю от наказания. Такие метания до добра не доведут.
– Выдающимся личностям свойственны причуды. Ты же капитан с мировой славой.
– Хватит зубоскалить, Толливер, – обиженно проворчал я. – Мне сейчас не до шуток.
– Просто сегодня у тебя выдался тяжкий день. Бывает. – Он встал. – Если это все, я пойду вправлять мозги сержанту Ольвиро.
– Сядь, – рявкнул я и тут же пожалел о своем раздраженном тоне. – Прости. В Фарсайде неприятности. Два сержанта слишком наседают на кадетов.
– Что ты собираешься предпринять?
– Не знаю. Вот почему я не гожусь для этой работы. Не знаю, как ее делать. Кстати, о работе… Когда ты сможешь подготовить отчет о финансовой проверке?
– Ты же сам сказал, что я должен управиться за неделю. На самом деле я мог бы закончить эту работу раньше, если б ты не заставил меня заниматься утренними пробежками кадетов.
– Черт с ними, с пробежками, брось все и сосредоточься на финансовой проверке. Как только закончишь, пошлю тебя наверх. В Фарсайде нужен… В общем, за ними нужно присматривать.
– На роль надсмотрщика я вряд ли подойду.
– На «Виктории» ты присматривал за гардемаринами отлично, – проворчал я. Это был скрытый комплимент.
Тогда Толливер был старшим гардемарином. Между прочим, разжаловал его в гардемарины не кто иной, как я, к тому же несправедливо, за что Толливер меня ненавидел, но это не мешало ему выполнять офицерский долг и усмирять также ненавидевших меня гардемаринов «Виктории».
А за что я ненавижу Толливера? Всего лишь за давние кадетские обиды? Не глупо ли это? Конечно, глупо!
– Ладно, Толливер, иди спать, – мягко сказал я.
– Есть, сэр. Но вначале поговорю с сержантом Ольвиро.
– Не надо, я сам с ним поговорю. И не спорь! Я знаю, что делаю.
Толливер ушел. Я сидел на диване, схватившись за голову. Как все это выдержать? Столько забот! Как не согнуться под тяжестью этого бремени? Так я просидел час, потом надел китель и вышел в прохладу позднего вечера.
Сержант Ольвиро был воспитателем казармы имени Вилхэвена. Едва я распахнул в нее дверь, смех оборвался, ближайший ко мне кадет проорал:
– Смирно!
Кадеты мигом выстроились в две шеренги у коек. Некоторые были еще в полной форме, другие – без кителей, третьи – в нижнем белье. Постели на койках измяты. Типичная картина кадетского отдыха перед отбоем.
– Вольно, – скомандовал я. – Где ваш сержант?
– Наверно, в своей квартире, сэр, – ответил кадет с нашивками капрала.
– Пригласите его, пожалуйста, сюда.
– Есть, сэр. – Капрал проворно надел ботинки и шмыгнул за дверь.
Полминуты прошло в абсолютной тишине. Наконец, шаги.
– Сержант Ольвиро по вашему приказанию прибыл, сэр!
– Вольно, сержант. – Я вышел на середину прохода между шеренгами и обратился к кадетам. – Наступит день, когда вам придется командовать рядовым и сержантским составом. Но вы должны научиться не только приказывать. Сейчас я преподам вам урок. – Я повернулся к Ольвиро. – Сержант, приношу вам свои извинения за грубые и необоснованные упреки, высказанные мною сегодня в столовой в приступе раздражительности. Весьма сожалею о случившемся и впредь постараюсь держать свои нервы в узде. – Я прошелся взглядом по напряженным лицам кадетов. Они смотрели на меня во все глаза. – А вам не следовало смеяться над своим товарищем, уронившим поднос. Настоящие офицеры не зубоскалят над промашкой соратника. – Со всем достоинством, на которое был способен, я прошествовал между шеренгами к выходу. Кадеты были сражены наповал.
Ночью я спал как убитый. Ни одного сна не помнил, выспался замечательно, утром бодро вскочил под душ, а после завтрака сразу пришел в кабинет и принялся за работу.
Первым делом надо решить кадровый вопрос. Слик умер, Толливер скоро уедет в Фарсайд – без двух лейтенантов трудно. Надо нажать на отдел кадров, пусть дадут хотя бы одного офицера. Я снял трубку:
– Соедините меня с отделом кадров.
Вскоре мне ответил капитан Хигби, то самый, что отказался избавить меня от Ардвелла Кроссберна. Я сбивчиво объяснил, что лейтенанта Слика по приказу адмирала Дагани перевели из Академии на другое место службы, вследствие чего мне нужен другой лейтенант, причем как можно быстрее.
– Может быть, направить вам кого-нибудь из ваших друзей? – предложил Хигби.
– Нет.
– Тогда я сам подберу кого-нибудь. На это потребуется некоторое время. Ждите, я сообщу. – Хигби положил трубку.
Я занялся просмотром докладов и прочих бумаг. Перед самым обедом позвонил сержант Киндерс:
– Из Фарсайда прибыл гардемарин Кин с тремя кадетами.
– Пригласите их ко мне. – Вот те на! А я чуть не ушел на обед. Как я мог забыть? Сам же вчера вечером приказал доставить кадетов в Девон! Забыл о кадетах, забыл отпустить охрану. Все забываю. До срока выхожу в тираж, старческий маразм. Что будет дальше?
За Кином вошли кадеты, вытянулись по струнке. Гардемарин – довольный успешно выполненным заданием, а кадеты – подавленные, мучимые неизвестностью – зачем их сослали вниз?
