— Лора, про это потом. Сейчас — не надо.
Еле дыша, Лора сумела кивнуть человеку, который понял её с одного взгляда, и наконец обратилась к бывшему мужу:
— Эмиль, почему ты мне ничего не сказал? Почему… не предупредил?
— Ну… — замялся он.
— Про ответ Тибби я знаю, — сказала Лора.
Эмиль мгновенно замолчал. Опустил голову. Немного помявшись, выговорил:
— Лора, деньги, снятые со счёта, я тебе верну. Извини. Я вообще не хотел влезать, но… Думал обойтись присланными из дома, но…
— Эмиль, деньги меня не интересуют, — нетерпеливо (хоть что-то выяснить!) сказала Лора. — Меня интересует только одно — почему?
— Тут сошлись несколько обстоятельств, — неохотно ответил он и с силой потёр подбородок. — Рене уезжал в очередной отпуск, а я искал и не мог найти работу. На Сангри работы не нашёл, да и не больно-то хотелось менять жизнь именно там, где меня знают. И ещё. Я помнил твои слова насчёт жизни и балов, и хотелось найти такую работу, чтобы наказать самого себя — за то, что именно посчитал жизнью. Хотел сделать назло себе. После того как я вернулся с Уиверна, мы с Рене часто говорили о новой жизни, когда он приходил убираться в наших комнатах. И он предложил один день на пробу поработать в благотворительном фонде. Самое дно. И самое то, чтобы наказать себя. Я думал, скажу тебе: уезжаю просто пожить в другом месте — типа, друзья пригласили. Поэтому и не хотел, чтобы ты знала, что улетаю на другую планету, ну и счёт не хотел из-за этого трогать. Сунулся к брату с просьбой… — Он помолчал, не поднимая головы. — И тут выяснил всё. — Эмиль вопросительно посмотрел на Лору. — Я не слишком многословен? Ты выслушаешь меня? Полторы недели… Я столько всего передумал за эти дни. Буду рад, если ты выслушаешь и поймёшь.
Лора кивнула, втайне удивляясь, что он просит её о таком, словно не замечая остальных, кто его очень внимательно слушает.
… Он сидел на кровати — от неожиданности сел. До этого мгновения он вольготно валялся поверх одеяла. Сидел и неверяще смотрел на экран вирта, на послание старшего брата. Он… Он даже лишён привычного пособия от семьи? И он… Не будучи настоящим мужем Лоре, изменяя ей налево и направо, — он ещё и приживал на шее её отца?!
Пальцы задрожали, когда он понял весь ужас реального положения дел. Вирт выскользнул из рук и шлёпнулся на ковёр.
Он, мужчина, недавно побывавший в шкуре безнадёжного калеки, не будь рядом Лоры. Он, мужчина, который только-только начал набирать «мясо» на кости, которые чуть ранее, казалось, были такими тяжёлыми, что синяк появлялся в любой позе, в которой он только пытался устроиться, после того как смог двигаться… Эмиль смотрел на запись в вирте и чувствовал себя куклой, провисшей в воздухе на тончайшей нитке, которая вот-вот порвётся.
Пришлось зайти в ванную комнату и подставить голову под душ с холодной водой. Говорят — становится легче думать. С холодной головой… Эмиль вытер волосы и присел на край ванны. Думать всё равно было трудно. Слишком сильным оказалось потрясение.
Когда он вошёл снова в комнату и огляделся, всё вокруг вдруг показалось очень отдалённым и чужим. Он не знал, куда себя девать, как разговаривать с Лорой, если она снова войдёт, как входила недавно — сообщить, что хочет обещанного развода. А тут ещё снова вспомнилось, как она кричала на него, когда у него была истерика из-за обездвиженности. Стало совсем плохо.
Эмиль уселся снова на кровать, ссутулившись, закрыв ладонями лицо, и пытался хоть что-нибудь придумать. Но в голове пусто до ощутимой тошноты.
Он лихорадочно размышлял, вспоминая о том, что же умеет и куда бы мог со своими умениями податься, когда на вирт снова пришёл вызов. Эмиль поднял вирт с пола неохотно, но чуть оживился, когда увидел сообщение: «Вылетаю сегодня ночью. Вы как? Рене».
Подумал ещё немного. Рвать так рвать. Пусть ему же будет хуже. И позвонил.
— Рене, я смогу сегодня же заказать билет?
— В средний класс — да. Это на нижних палубах обычно многолюдно.
Последняя информация решила всё. Эмиль набрал код их с Лорой общего счёта и перевёл сумму билета, обозначенного в расписании, на счёт действующей компании космопорта.
После чего вскочил и уже новыми глазами обвёл комнату. Если он собирается попробовать себя на работе в самом низу, парадные костюмы не пригодятся. Он подошёл к шкафу. Итак… Сначала вытащить дорожную сумку, с которой однажды ездил к друзьям за город, на охоту. Затем положить в неё всё самое необходимое на первые дни пребывания в незнакомом месте…
— … Почему же ты не предупредил меня? — спросила Лора, слушая его торопливый рассказ.
— Если б я сказал хоть слово — что бы ты сделала? — спросил в свою очередь Эмиль и пожал плечами. — Ты начала бы уговаривать меня остаться, сказала бы, что вместе придумаем что-нибудь другое, более стоящее, чем работа в богадельне. Возможно, сказала бы, что подключишь своего отца, чтобы он нашёл мне работу. А я и так из последних сил… Одного твоего появления хватило бы, чтобы я бросил всё и остался. Я очень боялся. И очень хотел, чтобы ты вошла. Даже несмотря на то что ты сказала про развод. — Он положил руки на стол, ссутулился. — Ну да, я слабовольный. Или слабохарактерный. Но теперь я думаю… Я думаю, какой это был бы ужас, если бы ты вошла и я остался. Я никогда бы не узнал, что такое жизнь. Настоящая. Да, здесь плохо пахнет. Да, мне приходится, кроме бухгалтерской работы, выполнять множество других небольших дел на подхвате, потому что рук не хватает. Но, Лора… Мне это нравится. Очень. А ещё… — Он вдохнул побольше воздуха, как будто боялся, что ему не хватит на дыхание из-за того, что он хочет рассказать. — Когда я проработал здесь два дня и ночью свалился спать, перед сном вдруг подумал странную вещь: здесь я и правда живу по-настоящему, а то, что происходило со мной там, в той жизни, на всяких балах и раутах, — это… Это как картинка в вирте. Что-то маленькое и суетливое. Из какого-то выдуманного мира. — Он снова взглянул на Лору, будто не замечая всех остальных, кто сидел рядом за столом. — И ещё подумал, что ты была права, когда кричала на меня, что это не жизнь.
В противоположном углу низкого помещения звонко стукнули тарелки. Эмиль вздрогнул и нервно оглянулся. Лоре показалось, он был готов мчаться туда, чтобы самолично разобраться, что именно происходит. Но он снова повернулся к ней лицом, всё ещё улыбаясь, правда теперь как-то более насмешливо. И его негромкий голос продолжал звучать отчётливо на фоне общего гула и позвякивания.
— Иногда мне кажется, я смешон на этой работе. Чужим себя чувствую, да и люди, которые сюда приходят, косятся порой. Но это когда работы мало. А начнёшь носиться — не до мыслей. Первый раз сюда пришёл — брезговал. Вонь, люди какие-то… Как ветхие тряпки… Хм. Был бы здесь твой отец — он сказал бы, что это не работа, потому что здесь нельзя заработать и нельзя подняться по карьерной лестнице. Нет роста. И даже возможности и стремления стать кем-то выше. Может, он и прав. Я… не знаю. Может, у меня пока эйфория, оттого что я занимаюсь чем-то другим. Может, это сейчас мне здесь нравится, а потом всё покажется сплошной глупостью. Всё может быть. Только, Лора, после этой работы я буду точно знать главное: чего я стою и чего я хочу.
Он замолчал, уже смущённо улыбаясь. Лора, кажется, поняла его смущение: разболтался неожиданно для себя. Это Эмиль-то, привычно спокойный и обычно выбирающий слова.
— Значит, ты нисколько не раскаиваешься, что работаешь здесь?
— Смешное слово — «раскаиваешься», — усмехнулся Эмиль и осмелился взглянуть на внимательно слушающего Эрика. — Пока я обрёл смысл в жизни. Пока. Потом, будет время оглядеться, может, найду что-то другое. Но сейчас… Сейчас мне нравится, когда эти люди, приходящие в эти бедные благотворительные обеды, хоть и побаиваются меня (а они сразу понимают, что я человек не их круга), но всё равно говорят мне спасибо. Лора, я знаю, это странно, что я здесь. Но иногда я думаю: вот уиверны — Эрик заставил их сделать мне операцию, не просто дорогостоящую, а вообще стоящую неимоверной суммы денег. А для чего? Чтобы я снова красовался на балах? Пусто как-то. Даже глупо.
