— Почем я знаю? Но девчонка, скажу… — Охранник прищелкнул языком. В его голосе звучало восхищение.
Недоумевая, Локридж направился к двери. Охранник отступил на пару шагов. Нетрудно было догадаться, о чем он думает: «Осторожно! Этот парень — убийца!»
Локридж мало походил на злодея: среднего роста, ежик волос песочного цвета, курносый нос; выглядел он как раз на свои двадцать шесть. Разве что грудь и плечи у него были шире, а руки и ноги более мускулистые, чем у обычного, неспортивного мужчины; двигался он по-кошачьи мягко.
— Не дрейфь, сынок, — презрительно бросил он.
— Ну ты, потише! — вспыхнул охранник.
«О Господи, — подумал Локридж, — и чего на нем срывать дурное настроение? Он-то мне ничего плохого не сделал… А на ком еще его срывать?»
Раздражение утихло, пока он шел по коридору. Любое нарушение мучительного однообразия последних двух недель было почти праздником. Даже беседа с адвокатом стала событием, хотя за него потом приходилось расплачиваться бессонной ночью: вежливое, но упорное нежелание того вести защиту как надо разозлило Локриджа.
Но кто может быть сегодняшним гостем? Женщина? Его мать улетела обратно к себе в Кентукки. Симпатичная девушка? К нему приходила одна знакомая, и довольно симпатичная девушка, но она только и твердила: «Как же ты мог?!» — и Локридж не думал, что она придет еще. Может, какая-нибудь женщина-репортер? Едва ли: все местные газеты полны его интервью.
Он вошел в комнату для свиданий.
За окном был город, шум движения, через дорогу парк, деревья со свежей листвой и до боли голубое небо с быстрыми белыми облаками; дыхание весны заставило его еще острее почувствовать, как воняло в его камере, которую он только что оставил.
Несколько охранников наблюдало за заключенными и их посетителями, шепотом разговаривавшими за длинными столами.
— Вон она, — сказал конвоир.
Локридж повернулся. У свободного стула стояла девушка, при взгляде на которую его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Боже милостивый! Вот это да!
Она была с него ростом, платье — простое, но изысканное и дорогое — подчеркивало фигуру, которой могла бы позавидовать чемпионка по плаванию или богиня охоты Диана. Голова гордо поднята, черные волосы, сверкающие в луче солнца, падают на плечи. Лицо… Он не мог бы сказать, в какой части света сформировались его черты: дуги бровей над продолговатыми зелеными глазами, широкие скулы, прямой нос, властный рот и подбородок, смуглая кожа. На мгновение — хотя чисто физическое сходство было незначительным — Локриджу вспомнились образы древнего Крита, лик Лабрийской Богородицы; дальше он мог думать лишь о том чуде, что было перед ним.
С некоторой опаской он подошел к ней.
— Мистер Локридж. — Это был не вопрос, а утверждение. Ее акцент он тоже не мог определить — возможно, просто слишком тщательный выговор. Голос был низкий и звучный.
— Да-да, — пробормотал он. — А…
— Я — Сторм Дарроуэй. Присядем? — Она села с таким видом, будто взошла на трон, и открыла сумочку. — Сигарету?
— Благодарю, — произнес он автоматически.
Она щелкнула зажигалкой «Тиффани», дала ему прикурить, но сама сигарету не взяла. Теперь, когда было чем занять руки, Локридж немного успокоился, сел на стул и встретился с ней глазами. В каком-то дальнем уголке его смятенного сознания возник вопрос: как у женщины с таким именем может быть англосаксонское имя? Может, ее родители были иммигрантами с труднопроизносимым именем и изменили его? Однако в ней вовсе не было той… робости, что ли, подобострастия, обычных в таких случаях.
— Боюсь, я не имел… э-э… удовольствия встречать вас раньше, — промямлил он, взглянув на ее левую руку, и добавил: — мисс Дарроуэй.
— Разумеется, нет. — Она замолчала. Ее лицо было абсолютно бесстрастным.
Нервничая, Локридж заерзал на стуле. «Прекратить!» — мысленно приказал он себе, сел прямо, выдержал ее взгляд и молча стал ждать, что будет дальше.
Она улыбнулась, не разжимая губ.
— Прекрасно, — тихо сказала она и добавила уже решительным тоном: — Я видела заметку о вас в чикагской газете; она меня заинтересовала. Поэтому я пришла, чтобы узнать больше. Вы, как мне кажется, жертва обстоятельств.
Локридж пожал плечами:
— Я не собираюсь плакаться, но это так. Вы репортер?
— Нет, я просто стремлюсь к торжеству справедливости. Вы удивлены? — добавила она насмешливо.
На мгновение он задумался.
— Пожалуй, да. Есть, конечно, люди вроде Эрла Стэнли Гарднера, но такая женщина, как вы…
— Может найти лучшее занятие, чем кампания в защиту справедливости. — Мисс Дар усмехнулась: — Это правда. Мне самой нужна помощь. Возможно, именно вы и сможете ее оказать.
Мир закружился вокруг Локриджа.
— Разве вы не можете нанять кого-нибудь, мэм… простите, мисс?
— Есть качества, которые нельзя купить, они должны быть врожденными, а возможности для тщательного поиска у меня нет. — Глаза ее потеплели. — Расскажите мне о своем положении.
— Вы же читали газеты.
— Собственными словами. Пожалуйста.
Что ж… Черт возьми! Тут и рассказывать-то особо нечего. Недели две назад вечером я шел из библиотеки домой. В паршивом таком районе. Напала на меня компания молодых ребят. Думаю, хотели просто избить меня — для забавы да ради мелочи, что у меня была… Я, естественно, стал защищаться… Ну и один из придурков грохнулся на тротуар и разбил голову, остальные, конечно, сразу смылись. Я вызвал полицию, и меня тут же обвинили в убийстве второй степени.
— Но это же была самооборона!
— Само собой. Я так и делаю: пытаюсь доказать всем, что действовал в пределах самообороны. Только толку мало. Свидетелей нет. Сволочей этих я опознать не могу: темно было. К тому же в последнее время много было столкновений между этим сбродом и колледжем. Я и сам раз попал в такую переделку — школьники хотели испортить нам пикник. А теперь говорят, что я сводил с парнем счеты, — я, с моей боевой подготовкой, свожу счеты с ребенком! — Он сжал кулаки в бессильной ярости. — Ребенок! Черт возьми! Больше меня ростом, борода растет! Ребенок!.. Да и было их больше десятка… Но у нас, знаете ли, очень честолюбивый прокурор.
Сторм Дарроуэй изучающе посмотрела на него. Это чем-то напоминало ему, как его отец много лет назад на ферме в Кентукки разглядывал и ощупывал купленного бычка.
— Вы раскаиваетесь? — спросила она.
— Нет, — ответил Локридж. — И это тоже не в мою пользу. Актер из меня плохой. О, я, конечно же, не собирался никого убивать! Я просто защищался, как мог. Чистая случайность, что хулиган так неудачно упал. Да, я сожалею, что так произошло. Но моя совесть чиста. Я делал то, что необходимо, защищался — а если бы не знал как, не умел? Был бы сейчас в больнице или на кладбище. И все бы говорили: «Ах, какой ужас! Надо построить еще один рекреационный центр». — Плечи Локриджа грустно опустились. Он раздавил сигарету в пепельнице и взглянул на свои руки. — У меня хватило глупости, — продолжал он глухо, — сказать все это газетчикам. И не только это… Здесь сейчас не слишком жалуют южан. Мой адвокат говорил, что местные либералы хотят сделать из меня еще и расиста! Матерь Божья, да я и цветных-то почти не видел там, откуда приехал! И как может человек быть антропологом и одновременно сохранять расовые предрассудки? Впрочем, эти мерзавцы были белыми. Но все это, по-моему, ничуть не меняет отношения ко мне… — Его злость обратилась на него самого. — Простите, мисс, — сказал он тихо, — я не собирался плакаться.
