Население планет трех Анде очень велико из-за быстрого репродуктивного периода моих соплеменников. При хороших жизненных условиях, мы взрослеем за пятнадцать ваших земных лет, — Мелгор улыбнулся, давая понять, что возраст он перевел для Родеррика специально, чтобы тому было удобнее понимать суть вопроса. — Потому со временем наши планеты перестали удовлетворять необходимым показателям для жизни андеанцев. Наш корабль ищет в космосе подходящую…
Мелгор долго смотрел на Родеррика, но тот внимательно слушал, уже зная ответ.
— … пищевую цепочку, — закончил андеанец. — Планету, которую можно заселить без вреда Союзу.
— То есть, — уточнил Родеррик, — планету, которая не входит в Союз?
— Да, — спокойно ответил Мелгор. — Планету, которая не будет представлять никакой угрозы, планету, на которой мы сможем делать то, что нужно нам, и Вселенная не придаст огласке и не осудит наши поступки. По началу мы хотели уничтожить ваш корабль, чтобы вы не натворили дел, но потом решили, что не в ваших силах что-то изменить. Мы не будем атаковать ваш корабль, мы хотим изучить…
Мелгор помолчал, потом поправился:
— Хотим понять вас, потому что даже пища может оказаться опасной для едока.
— Значит, — с легкой иронией подытожил Родеррик, — это вовсе не обычай: съедать посланца, пришедшего на переговоры?
— Вы меня удивляете, — Мелгор неотрывно смотрел на землянина. — Вы не боитесь…
Тебе не понять, — подумал Родеррик. — Вам никогда не понять землян. Ради Бога, Доров, будь мудр, когда узнаешь. Как жаль, что я, так же как ты, не обладаю телепатическими способностями! Я бы рассказал тебе, дал совет, тот, который тебе бы помог.
— Вы верите, что нам не понять вас, — внезапно сказал андеанец. — Я никак не могу разобраться в ваших мыслях, они так спокойны и резки, что мне сложно уследить за вами.
— Нам пора, — Родеррик быстро поднялся, желая закончить неприятную тему. Он даже не подумал о том, что андеанец может обладать телепатией.
— Да, — кивнул Мелгор, вставая. — Я позволю себе не поверить вам. Вы — воин, каких я еще никогда в жизни не видел.
Бываем и такими, — с тоской подумал Родерик. — Ну не все! Лишь те, кто умеет владеть собой. Те, кто понимает важность того, что он делает. Боже, как ты мне надоел, андеанец, пусть все закончится!
— Пойдемте, — сказал Мелгор, и у Родеррика внезапно защемило сердце. Он вдохнул медленно, но сердце не отпускало, болью сжало мышцу, мешая дышать. В глазах на мгновение потемнело, и старик взялся рукой за край каменного стола, чтобы устоять.
Уходи, — попросил он, — оставь мне силы. Не хочу умереть от инфаркта. К черту!
И сердце отпустило, он вдохнул полной грудью, натолкнулся на внимательный взгляд зеленых глаз на белом, словно снежном лице.
— Пойдемте, — подтвердил он, отстраняясь от стола.
На этот раз Мелгор пропустил Родеррика вперед, показывая, куда идти.
Они прошли по балкону несколько десятков метров, описывая едва заметную дугу. Родерик не торопился, разглядывая андеанцев и дивный сад. Каменные скамеечки так влекли его, необычайно сильно захотелось на Землю, туда, где под строгим приглядом пихт и туй стоял его маленький загородный дом, окруженный ухоженным английскими газонами. Там тоже была скамеечка, только деревянная с коваными ножками. Когда он там отдыхал… кажется, это было в другой жизни. С ним жила Черепаха — любимая пятнистая дворняга, преданная и незлобливая, с задорным и таким несерьезным характером. Родеррик любил говорить с ней, как с человеком, и частенько повязывал на грудь красивый платок, который собака носила разве что не с гордостью. Стерт оставил Черепаху на Земле, когда улетал впервые. Тогда ей было шестнадцать лет. Уже через неделю профессору сообщили по связи Ворона, что дворняга, которую он оставил своему хорошему другу, умерла. Друг говорил: умерла от старости, но Родеррик винил себя. Если бы он не бросил старушку одну…
Он отвлекся, углубился в воспоминания и даже остановился. Мелгор не торопил, но старик понимал, что время не бесконечно, что ему пора… уйти.
— Нам сюда, — Мелгор указал на затянутую черной пленкой дверь. Родеррик кивнул, вдохнул теплый ароматный воздух, едва слышно выдохнул и легко шагнул в бархатную темноту.
Почти ничего не изменилось, здесь тоже светило золотое солнце и пахло цветами, но другими — дурманящими, сильными. Королева стояла перед ним, прислонившись плечом к гладкому, словно сделанному из железа дереву. Ее белая одежда, чем-то напоминающая греческую, ложилась складками на мелкую изумрудную траву; золотые волосы мягкими волнами стекали по плечам. Глаза у нее были не менее пронзительные, чем у Мелгора, ярко-синие, васильковые и очень… недобрые.
— Королева, — Родеррик наклонил голову, чувствуя, как Мелгор опускается за его спиной на колени.
— Разззззорвать, — прошипела Королева. Родеррик вздрогнул и поднял глаза. Внешность оказалось столь обманчива, что старик с трудом заставил себя остаться на месте.
На белом лице Королевы проступили голубоватые прожилки, рот раскрылся, верхняя и нижняя челюсти немного выдвинулись, и землянин увидел, что треугольные зубы у нее во рту расположены венчиком. Королева шагнула к Родеррику, прошипев:
— На чассссссти раззззззорвать!
Старик коротко обернулся к Мелгору, чувствуя, что может получить поддержку:
— Мелгор, я прошу о маленьком одолжении.
Королева остановилась, не пытаясь напасть. Мелгор кивнул, давая понять, что он слушает.
— Я устал, — Родерик сипло вздохнул. — Если это возможно… побыстрее. Я не хочу боли.
Он провел рукой по глазам. Сочтут ли андеанцы за трусость или слабость мою просьбу? — подумал он. — Теперь не важно. Я уже сказал.
Королева взглянула на Мелгора требовательно и жестко.
— Простите, — Мелгор встал. — Он — воин и я хотел бы сделать это.
Родеррик терпеливо ждал боли или другого конца. Королева медленно и глубоко кивнула.
— Будет не больно, — Мелгор подошел к старику, взял его за руку. Поднес ко рту. Два верхних клыка выдвинулись из его рта, легко проткнули кожу. По руке на мгновение потек холод, но уже в следующую секунду он превратился в приятное тепло, стершее усталость и боль, которая вновь родилась в сердце. Деревья сада вокруг показались самыми прекрасными в мире, и Королева в своих белоснежных одеждах была ангелом.
Короткая улыбка Мелгора, мягкая улыбка Родеррика, но он не знал, благодарит ли он Мелгора или улыбается Королеве. Смерти, которая уже тронула его плечо.
Ему не было ни больно, ни страшно, когда Королева подошла к нему вплотную. Она была выше его так, что ей пришлось немного нагнуться. Челюсти ее раскрылись, раздвинулись, кожа на лице словно разорвалась, потом ее теплое дыхание тронуло щеку старика, и его шея оказалась в огромном рту прародительницы рода Анде.
