– И кем же ты был?
– Кибрайкером.
– А, ну теперь понятно. - Усмехнулся Генрих. - Вся жизнь в виртуалке.
– Да. Фактически так.
– Но я-то тут причем?
– Повторяю вопрос: ты часто занимался сексом?
На этот раз Зольц ответил без смущения:
– Часто. Даже очень.
– Это хорошо.
– Похоже, я понимаю, к чему ты клонишь. - Усмехнулся Генрих. - У тебя были проблемы со слабым полом?
– Можно сказать и так. - Кивнул Рич. - Если ты отдашь мне пару своих воспоминаний, я смогу обрести новые чувства.
– Это исключительный случай?
– Нет. Те, кто сумел избежать саморазрушения, часто обмениваются воспоминаниями.
– Хорошо, такого сорта впечатлений у меня действительно навалом. Но как осуществить обмен? Ты же сам говорил, чтобы я берег свою память.
– Отдать и уничтожить не одно и тоже. Боли не будет. И особого ущерба твоя личность не понесет, ты ведь сам сказал, что подобных впечатлений в памяти полно.
– Ладно. Что я получу взамен?
– Способность выйти за пределы своего логра.
– Даже так? - Приподнял бровь Генрих.
– Чтобы попасть сюда мне пришлось сломать защиту и проделать брешь в межмирье. Я могу поступить по-разному. Заделать проход, оставить открытым или настроить на твою личность, чтобы он пропускал только тебя.
– Лучше последнее. Своих глюков хватает, не хотелось бы толпы незваных гостей из других миров.
– Без проблем. Проход будет виден только для тебя. Значит, мы договорились?
– Не совсем. Мне нужно оружие. Исправное, функциональное оружие, лучше всего "Гюрза" или "Стайгер", на худой конец подойдет и "Гервет", но предпочтительнее первые две модели.
– В таком случае тебе придется отдать два воспоминания. В полном объеме.
– Не вопрос. Но я не знаю, как это делается.
– Просто подумай о них, вспомни, и мысленно пожелай, чтобы они оказались у меня.
– Может добавить парочку своих призраков? - Усмехнулся Генрих, к которому вдруг вернулось хорошее настроение. Там, где существует торговля, он не пропадет. Тем более, когда в его руках снова окажется оружие - действенный, надежный способ решения многих проблем.
– Нет, призраков я не возьму. Дурные воспоминания оставь себе. Только помни, о чем я тебя предупредил.
– Ну, хорошо. Сейчас попробую. Не хочешь показать мне "Гюрзу"?
– Нет. - Покачал головой Ричард. - Я уже выполнил половину обещанного, - проход в межмирье существует. Теперь твоя очередь. Как только я получу первое воспоминание, создам оружие. Без боекомплекта. После второго воспоминания - обоймы и элементы питания.
– Ладно. Договорились.
Генрих был зол, измучен и подавлен.
Он не мог определить, сколько прошло времени после визита кибрайкера.
Здесь не существовало даже смены дня и ночи, чтобы хоть как-то вести отсчет данности. Он не мог спать, не испытывал голода, лишь память постоянно подбрасывала неприятные сюрпризы, материализуя такие воспоминания, о которых он (как казалось в реальной жизни), позабыл давно и прочно.
Постепенно менялось его сознание. Приобретение импульсного пистолета на поверку оказалось не лучшей идеей. Генрих не мог в одночасье избавиться от укоренившихся привычек, но сцены из прожитой жизни становились все более невыносимыми, и он стал часто, бездумно пускать оружие в ход, уничтожая являвшиеся ему фантомы.
Память стала прерывистой, в ней теперь зияли пустоты, которые он не мог заполнить.
Вся скверна его жизни возвращалась к Генриху, но теперь он не мог использовать привычные приемы: ему не откупиться, не сбежать, нет возможности общаться даже с теми, кто окружал его в последние годы. В логре все потеряло смысл. Его железная воля оказалась не у дел, все, что он умел, являлось бесполезным, но рассудок еще не погиб, и, очнувшись от очередного приступа невыносимой боли (таким неприятным эффектом сопровождалось уничтожение участков памяти), он вновь думал о прожитой жизни, пытаясь отыскать в ней что-то, способное принести в пространство логра хотя бы иллюзию нормального существования.
А что для меня нормально?
Генрих понимал - он зашел в моральный тупик и бьется в нем, как рыба, выброшенная на берег.
Нормальным для него было бы организовать в виртуальном пространстве собственного логра преступное сообщество, наладив криминальный бизнес.
Нонсенс… Здесь ничего не стоят деньги, никому не нужна "дурь" с Окраины, да и что он может реально создать? Принять тех фантомов, что являются к нему из глубин открывшейся памяти? Их что ли организовывать? Ну да, весело будет. Одних убил собственноручно, еще по молодости, иных устранили по его приказу, когда Генрих стал "боссом". Веселая подберется компания. А главное - очень "приятная".
От мрачных мыслей пространство вокруг постоянно менялось, видимо элементарные знания, полученные еще в школе, находили выход, формируя такие природные явления, как облака, ветер, мелкий дождь…
Проклятье, даже укрыться негде.
Не в силах изменить собственного настроения Генрих стал думать, как ему укрыться от нудного, моросящего, непрекращающегося дождя, который к тому же сопровождался периодически налетающими порывами холодного ветра.
Хренова адаптивная реальность…
Дом.
Мне нужен дом.
Зольц понятия не имел как строятся дома, создать сложную конструкцию он, конечно, не мог, но решил хотя бы попытаться.
***
Спустя неопределенный промежуток времени, он сидел на том же самом месте, в очередной раз приходя в себя после вспышки неистовой злобы: явившийся из глубин памяти призрак, издеваясь над ним легко, одним толчком развалил стену из тяжеленных каменных блоков, которую Генрих возводил, прикладывая неимоверные усилия.
Естественно он не выдержал и застрелил призрака.
Еще один фрагмент воспоминаний безвозвратно был стерт из памяти.
Нет, прав был кибрайкер. Так я уничтожу сам себя…
Но где выход?
Он не может построить себе дом, не в состоянии вырастить дерево, может только убивать…
Беда Генриха заключалась в том, что привычные способы устранения проблем не подходили для окружающего пространства.
Уничтожая призраков, он убивал самого себя.
***
Генриха не хватило надолго. Его стало слишком мало - именно в такой формулировке.
Сознание уже не являлось целостным, он едва мог осознавать самого себя.
Зольц вплотную подошел в своих действиях к той черте, за которой начнется распад личности.
Все, чем он жил, потеряло смысл, обернулось против него. Генрих уже не контролировал собственных действий, утратив подавляющую часть жизненного опыта, он превратился в кого-то другого, упрямого, озлобленного помнящего лишь свое имя…
