Совершенно обычным тоном юноша добавил:
— Знаешь, по возвращении мне действительно надо устроить тебе масляную ванну. Хорошенько намыть. Последняя, так ведь?
Еще несколько мгновений царила тишина, а затем последовал ответ С2-1:
— Теперь, когда вы об этом упомянули, мои муфты действительно жестче в последнее время.
Тейн с улыбкой выключил математическую голограмму и схватил летную куртку:
— Я буду дома раньше, чем родители вернутся с этого дурацкого банкета. Хорошо?
— И математика завтра утром! — крикнул С2-1, когда Тейн вылетал за дверь.
У его семьи был частный ангар, но, как у большинства жителей гор на Джелукане, их владения располагались главным образом по вертикали, нежели горизонтально. Крытый золотистой черепицей дом растянулся почти на всю длину их земельного надела, поскольку его родители были убежденными сторонниками идеи, что люди их положения обязаны иметь дома не менее, а, лучше, более грандиозные, чем у соседей. Этот снобизм раздражал Тейна меньше того факта, что в результате ангар располагался на триста метров ниже «заднего двора».
Однако он нашел решение. Усмехнувшись, Тейн надел летные очки и побежал к дальнему хребту. Перекладина была на месте, осталось лишь крепко схватиться за рукоятки, отпустить тормоз и оттолкнуться.
Он быстро заскользил по тросу, протянутому от дома к ангару, болтаясь на перекладине и проносясь над длинным каменистым гребнем. В лицо нещадно бил холодный горный воздух. Тейн посмотрел в долину далеко внизу. Такой спуск был не так хорош, как полет, но все равно здорово.
Приближаясь к ангару, он активировал тормоз, но делал это постепенно, потому что любил, чтобы скорость оставалась высокой почти до самого конца. За секунду до удара о балку, замыкавшую трос, Тейн отпустил руль и с громким смехом спрыгнул на землю.
Потом он услышал:
— Знаешь, когда-нибудь ты разобьешься об эту штуковину.
Тейн обернулся и увидел Сиену рядом с неуклюжим старым семейным краулером. Она выглядела маленькой и еще более худой, чем в своем летном костюме на вырост, и по-прежнему моложе своего возраста. Сложив руки на груди, она пыталась казаться строгой, но он разглядел смех в ее темно-карих глазах.
Тейн выпрямился и похлопал в ладоши, отряхивая перчатки.
— Ты просто завидуешь, потому что я никогда не позволю тебе так делать.
Сиена показала ему язык:
— Я смогла бы это сделать, ты же знаешь.
Конечно смогла бы, Тейн в этом никогда не сомневался. Но путь начинался в его доме, а его родители ненавидели девушку даже сильнее, чем ее родители ненавидели Тейна. Несколько раз они встречались, и его семья обращалась с Сиеной настолько грубо, что Тейн буквально сгорал от стыда. Сиена тоже не испытывала желания сталкиваться с Кайреллами.
Тем не менее они оба всегда делали вид, что никаких препон к совместному времяпровождению нет. Так проще, чем выяснять причины, по которым их семьи желали бы их разлучить.
— Я думала, что опоздаю, — продолжила Сиена, — а сама опередила тебя.
— Это все тригонометрия, — скривился Тейн, и Сиена скопировала его гримасу. — Пошли, давай начинать. Ящерица-жаба-змея за пилота?
Три удара кулака о ладонь и оттопыренные пальцы. Тейн выбрал «змею», но Сиена сделала «ящерицу», которая ест «змею». Девушка просияла, и парень махнул рукой в сторону люка V-171:
— Пилоты, вперед.
Он на самом деле был не против того, чтобы летать вторым пилотом и стрелком; курсанты должны были стать экспертами во всех функциях, если хотели попасть в Академию. Но сидеть в кабине позади пилота — занятие не из самых веселых.
Формально V-171 принадлежал Дальвену. Отправляясь в Академию, строго запретил летать в его отсутствие.
Поэтому Тейн никогда не упускал возможности полетать — и заодно немного насолить старшему брату.
Дальвен всегда был грубее всех с Сиеной в семье Кайрелл. Незадолго до отъезда он заявил, усмехаясь, что подцепить девицу из долины можно лишь по одной причине и, если Тейн руководствовался именно ею, ему стоило выбрать кого-нибудь погрустите. Тейн разбил Дальвену губу, прежде чем родители смогли их растащить.
— Эй, — окликнула Сиена. Парень понял, что застыл на лестнице, не поднимаясь в кабину. — Ты со мной?
— Да. — Он скользнул в корабль, старательно не глядя на нагрудные клапаны летного костюма Сиены. — Прости. Поехали.
Они надели шлемы, пристегнули ремни и задраили люк, закрывшись в корабле. Эти движения уже стали автоматическими, и Тейн совершал их неосознанно. Он знал, когда Сиена начнет щелкать переключателями, активируя двигатель, и даже ритм ее пальцев, когда она это делала. Его консоль засветилась в ответ.
— Все системы проверены.
— Подтверждена готовность к взлету, — сказала она. — Двигатели на полную. Давай схватим небо.
Старый V-171 с дрожью оторвался от земли, двигатели по его бокам осветились голубым. Затем дюзы провернулись, и корабль полетел.
Сиена поднялась выше, в сторону пиков, слишком холодных и враждебных, чтобы там селиться. Горстка горных дроидов оживляла пейзаж, тускло поблескивая на снегу и белесых камнях, но в остальном местность оставалась не тронутой присутствием человека. В такие минуты Тейну казалось, что они с Сиеной обретают собственный мир.
Когда они пролетали рядом с одной из восточных арок хребта, в наушниках его шлема затрещал голос Сиены:
— Я вижу пару сосулек, которые нужно проучить.
— Понял.
Арка попала в фокус его обзорной сетки. Три сосульки свисали со скалы, как сталактиты, большинство были толще его руки. Крупные для сосулек — мелкие для целей.
Тейн прицелился, выстрелил, и обломки льда пылью разлетелись в воздухе. Он усмехнулся, услышав победный вопль Сиены.
— Думаешь, сможешь найти мне парочку целей покрупнее? — спросил он.
Они никогда не взрывали все без разбора, потому что падение камней или ледяных глыб на такой высоте могло вызвать лавину, которая похоронит дома внизу. Но они с Сиеной разведали безопасные места, где можно было пострелять без риска.
— О да, — ответила она. — Подожди-ка.
Тейн точно знал, что она заставит корабль сделать петлю вниз. Даже не ведая об их точной цели, он мог сказать по малейшему движению крыльев, куда она двинется дальше. Они с Сиеной летали в команде каждый раз, когда выпадала возможность, на протяжении всех последних пяти лет. Сейчас они были словно одно целое.
