- Это которая планетолог?
- Она выдающийся планетолог! Прилетела с Земли проверить какие-то свои теории и пошла со сменным экипажем...
Кондратенко встретил недавно планетолога Рябушкину в коридоре станции 'Европа'. Ещё не старая, лет сорока, но выглядящая значительно моложе, она произвела на него неизгладимое впечатление.
'Извините, как пройти в сектор ЕКА, капитан?'
Каре чёрных, как космос волос, точёная фигурка в ладно пригнанном комбезе, бейджик 'РАН С.В. Рябушкина, планетолог' на груди. Капитан внезапно почувствовал тогда, что краснеет, как мальчишка в расцвете пубертального возраста.
'Отсюда на лифте на третий уровень, затем направо! Вас проводить?'
'Спасибо, не стоит. Больше я не заблужусь. До встречи!'
'До встречи...!'
Мда... Нечего делать в Космосе дамам с телом и ликом кинозвезды! Точнее, пускай они будут пятьдесят на пятьдесят с мужчинами, или никак! Давно, кстати, пора отменить эти дурацкие ограничения. Вот на низких земных орбитах уже давно...
- Ты меня слушаешь?
- Да, помню я её, помню! Встречал на 'Европе'.
- Вот я и говорю...
- Извините, Шеф! У меня сейчас Европа снова зайдёт за Юпитер! Только самое важное!
- Да всё, в общем! Опустишься пониже, войдёшь в зону действия машрумских транспондеров. Если и они никуда не делись, конечно!
- Будем надеяться! До связи!
Иконка связи замигала красным, и контакт пропал. И в оптике только-только вышедший из-за края диска Юпитера шарик Европы вновь за него закатился. 'Охотник' летел уже по другой траектории, ведущей его в северное полушарие газового гиганта.
* * *
Станция Европейского Космического Агентства 'Mushroom' или 'Боровик', как его иногда называли русскоязычные космонавты, и правда, походила на огромный гриб. Цилиндрическая 'ножка' с жилыми помещениями экипажа, лабораториями, ангарами и реактором была увенчана 'шляпкой', напоминающей таковую у белого гриба. 'Шляпка' представляла собой титановый поплавок или, скорее, баллон аэростата, обеспечивающий сооружению плавучесть и стабилизацию в атмосфере.
Отработав после запуска месяц в автономном режиме, станция приняла на борт исследователей специализирующихся на изучении этой самой большой планеты Системы. Смены, в связи с тяжёлыми условиями труда, менялись не реже раза в месяц. Впрочем, желающих планетологов было достаточно, и пока ни одному из претендующих на повторную командировку в недра атмосферы Юпитера попасть туда не удалось. Равно, как и задержаться на второй срок. Процесс формирование очередного сменного экипажа постоянно сопровождалось изощрёнными интригами, подковёрной борьбой, а порой и вежливыми скандалами. Что же? Планетологов много, а рабочих мест на станции мало.
Далеко наверху на низкой орбите остались отцепленные бустеры. Четыре отметки на локаторе слились в одну и ушли вперёд. Точнее, это судно сбрасывало скорость, чтобы избежать излишнего нагрева уже в разряжённых верхних слоях атмосферы планеты.
'Охотник' подошёл к точке, где по намёткам учёных должна была находиться под облачными слоями замолчавшая станция. Пока он был значительно выше, в стратосфере. Замолчали двигатели, погасло свечение вокруг судна, всегда сопровождавшее полёт в ионизированной среде. Наступила невесомость, но ненадолго. Притяжение гиганта вцепилось в рукотворную металлическую пылинку и потащило её вниз и вниз. На мониторах всё укрупнялись бурлящие облачные полосы - джеты, тёмные и светлые.
Давно уже Василий Кондратенко не видел Юпитер так близко и как-то совершенно об этом не жалел. Не вызывала эта планета у него ни малейшей симпатии.
- Комп, трансляцию! - скомандовал капитан и продолжил:
- Говорит капитан! Ребята, куда и зачем мы летим, вы знаете. Докладываю, что самое лёгкое закончилось, теперь вспоминайте, что вы все космонавты и вам повышенная тяжесть, э-э... не в тягость. Мы спускаемся в стратосферу Джупа. Скоро начнётся болтанка и прочие удовольствия. Так, что проверьте ложементы сейчас, пока ещё есть немного времени. А не когда вас будет уже трясти, как горох в банке, от стенки к стенке. В финале ожидается гравитация в два с половиной 'G', а уж сколь долго, зависит от нас и от нашей удачи. Вопросы?
Вопросов не было. Из динамика селектора донеслось несколько вразнобой: 'Принято!' и 'Готовы, Мастер!'
В соседнем ложементе Старшой тоже дисциплинированно подтянул ремни и, глядя на свой дисплей, доложил:
- Расчётное время до тропопаузы пять минут. Начался разогрев корпуса. 400 Кельвинов.
- Принято! - ответил капитан. - Вертикаль, маршевый на 10 процентов!
- Принято! 10 процентов! Вертикаль!
Заработавшие двигатели ориентации подняли судно на дыбы, заработал маршевый. На дисплее в окружающем 'Охотник' лёгком тумане мелькнуло и пропало Солнце, - в этих краях просто яркая звезда с едва различимым диском - и появилась тяжесть, прижавшая обитателей судна к их ложементам.
- Мастер! - обратился к капитану Старшой. - На месте будем на закате! Как же искать?
- Неважно, Вадим! Там под облаками есть свет и днём и ночью. Но в основном локатор и пеленгатор, если у них УКВ работает.
- Понятно. Кэп! Проходим тропопаузу, давление 100 миллибар, за бортом 110 Кельвинов.
- Принято! Корпус?
- Остыл, болтается в районе трёхсот.
- Хорошо, убери тягу до шести процентов.
Стало явственно потряхивать. Сила тяжести достигла уже двух 'G' и продолжала увеличиваться. Судно падало в объятья планеты-гиганта, притормаживаемое только сопротивлением атмосферы и работой двигателя. Снова ожила связь, Иванченко запросил обстановку, подтвердил, что стабильно отслеживает телеметрию. Впрочем, он был лаконичен: старый пилот понимал, что в такой ответственный момент капитана не стоит отвлекать. Капитан же предупредил шефа, что связь может в любую минуту пропасть: направленная антенна не успевает отслеживать транспондер при бросках и раскачивании корпуса.
Болтанка с каждой минутой усиливалась, но маневровые двигатели пока сносно отрабатывали толчки. Настоящая тряска началась при входе в верхний облачный слой. Видимость в оптике пропала совершенно, сферический локатор показывал только далёкие грозовые очаги. Сигналы со спутников связи тоже пропали.
Во втором облачном слое трясло ещё сильнее. Капитан распорядился отключить маршевый двигатель и развернуть судно 'брюхом' вниз. Теперь спуск 'Охотника' притормаживала только его неважная аэродинамика. Для полётов в атмосфере судно было приспособлено довольно условно. Тем более, в бешеной атмосфере газового гиганта.
Давление за бортом дошло до семи атмосфер, когда 'Охотник' выпал из нижнего облачного слоя. Конвекционные потоки из пышущего внутренним жаром Юпитера и тут были сильны, зато и более стабильны. И болтанка, при здешней гравитации буквально перемешивающая внутренности подобно миксеру, ослабла.
