– Завтрак, – лаконично представил бутылочку Нордвелл.
Я откинула колпачок и отпила несколько глотков.
Ждала, что он еще скажет. Но пауза затягивалась.
– Что будем делать? Всплывать на поверхность и ждать спасателей?
– Если хотите.
Выдержав еще несколько секунд, он все-таки сжалился.
– Здесь у меня есть орбитальный телепортатор. К сожалению, я им вчера пользовался, так что нужно было дождаться, пока зарядятся аккумуляторы. Это небыстро – станции почти сто лет, вся техника – тех времен.
– Жесть.
– Угу. Ржавая. – Он усмехнулся, – зато у вас теперь есть представление об условиях жизни контрабандистов Пуэрто-Кристалл середины века. Здесь мало что меняется.
– И много народу знают об этом месте?
– Пока двое. Но подозреваю, если вам удастся вернуться на родной остров – будут знать все ваши коллеги и родственники.
Ну, где-то он прав. Ларди рассказать нужно. Полицейским дайверам будет, что здесь поискать, да и в окрестностях тоже.
Я вдруг обратила внимание, что с минувшей ночи он так ни разу и не посмотрел на меня прямо. Это что-то явно должно было значить с точки зрения психоанализа, но вот что? Вряд ли это чувство вины. Ха-ха, да он, наверное, и не заметил, что перепугал меня вчера ночью до морских бесенят.
– Одна важная деталь – канал телепортации очень старый. Так что окажемся мы, скажем так, не в самой благополучной части Фелицы.
Фелица – большой орбитальный город. И если университетскую его часть я знаю довольно хорошо, то другие районы почти никак. Да, я родилась на орбите, но провела там лишь первые три года жизни. Пока родители не перебрались в Коста-Кристалл.
– Где именно?
– Технические деки. Когда создавался пакет настроек для здешнего телепортатора, функционировали только три портала будущей Фелицы. Не были там?
– Нет.
– Значит, вас ждет экскурсия. Полицию у нас, правда, не любят, так что бросьте здесь вашу рубашку. Я вижу, вы успели прихватить с лодки мой амулет – оставьте у себя. Сойдет за ожерелье. Только пусть болтается сверху.
Я удивилась – сама уже забыла, что вчера нацепила на шею «удачу бродяги» – и ни разу за ночь не вспомнила. Хотя «украшение» не маленькое.
Нехотя вытащила «ожерелье» поверх майки, и стала похожа на курортницу, которая, не зная местных легенд, прикупила на рынке украшение «со смыслом».
– Хорошо, – буркнул Нордвелл, едва окинув меня взглядом. – Тогда пошли.
– У меня нет обуви.
– Да, упущение. Давайте, вперед!
Но вперед пошел сам. По пути двумя ловкими движениями снял и свернул гамак. Я свою куртку тоже свернула. Но с собой брать не стала – как не жаль. Руки мне нужны свободными. А местные ах-ах! Не любят полицейских. Но может, однажды я за ней вернусь. Недолеченная нога немного ныла, но я решила пренебречь – подумаешь, легкое недомогание. Главное, быстро не бегать. Не в первый раз.
С ночи в помещении, где отдыхал Нордвелл, светлей не стало. Центральная часть пустая, у входа – металлический шкаф-пенал, какие-то коробки или контейнеры. На некоторых – армейская маркировка. Увидела стену, около которой ящики составлены так, чтобы получилась лежанка. Поискала взглядом следы разрушений, но все выглядело в меру целым. То ли Нордвелл успел прибраться, то ли гремел не коробками.
Нордвелл походил по пустому пространству в центре комнаты, пробормотал что-то вроде «годится!», и вернулся к шкафу. В шкафу, видимо, была устроена вся система управления телепортатором. Выглядела она не только старинной, а еще и собранной кем-то когда-то из сотни не очень подходящих друг для друга деталей. Она выглядела дальней родственницей того приспособления, которым Нордвелл заменил искусственный интеллект своей лодки.
Я крепко задумалась.
Тем временем зал наполнился тихим гудением и не очень приятным запахом перегретой пыли и влаги.
– Встаньте в центр пустого пространства. А лучше присядьте. Ощущения будут неприятные.
Послушаться было лучшим решением. Через секунду рядом присел Нордвелл. От него пахло пряным парфюмом, и мне остро захотелось его убить: наверняка в недрах этой потопленной станции прячется все, что нужно девушке, чтоб хорошо себя чувствовать после суровых испытаний, но настоящий пират сначала думает о себе, а о нуждах пленных девиц задумывается в последнюю очередь. Я даже хотела сказать об этом, но тут телепортатор загудел громче, голова закружилась, а пол, исчезнув на миг, больно саданул по пяткам.
– С прибытием! – Нордвелл быстро отошел в сторону и переключил какие-то рычажки на большой пыльной панели у стены.
Ногам сразу стало холодно.
Я огляделась – да уж! Места здесь явно больше, свет, правда, тусклый. Берегут энергию? На полу пыль, настенные панели тоже в пыли – там, где не достает поток воздуха от кондиционеров и воздуховодов. Мрачновато.
– Где мы?
– Техническая часть города. Конкретно здесь находятся резервные генераторы одного из кварталов, несколько законсервированных производственных участков и склады. Люди здесь не живут, но…
– М?
– Не живут, но обитают. Идемте.
– Куда?
– Для начала туда, где есть связь, хотя бы внутренняя.
Эта часть города не была предназначена для жилья, и никогда ее не старались украсить. Металлические и полимерные фермы несущих конструкций сплетались у нас над головой, над прозрачным потолком, прерывались перекрытиями и шахтами метролифтов, но все это переплетение метрах в десяти над нами терялось во мгле.
Я пожалела, что не взяла с собой дайверскую маску – на ней был фонарик. Становилось темнее.
– Далеко нам? – спросила я. На что услышала в ответ встревоженное «тсс!».
Идти босиком по пупырчатому пластиковому полу было не очень приятно, но жаловаться нечего – если бы покрытия не было, пришлось бы прочувствовать все прелести грубого композита.
Нордвелл приложил ладонь к датчику на одной из переборок.
– Постарайтесь молчать и со всем соглашаться. И тогда для вас скоро приключения закончатся.
Сказал он это с такой интонацией, как будто это его злит. Да и пусть злится, мне-то что? Мне лишь бы как-то добраться до любого средства связи и сообщить домой, что со мной все в порядке. Ну и шефу Ларди сообщить.
Через минуту прибыл лифт, больше похожий на шахтерскую клеть, как их рисуют на энциклопедических каналах. Нордвелл широкой ладонью протолкнул меня туда первой, затем оглядел путь, по которому мы пришли и только потом вошел сам.
На дисплее выбрал уровень, о котором я даже не слышала.
У меня, как ни печально, в этой игре права голоса не было.
Лифт пошел вверх мягко и быстро. А через секунду или две я вдруг почувствовала на плече руку Нордвелла. Сразу попробовала вывернуться, но куда там! Он наклонился к моему уху и повторил инструкцию:
– Молчите и кивайте. От этого зависят ваша жизнь и моя репутация…
– Или наоборот, – не удержалась я. – Ваша жизнь. И моя репутация.
Он хмыкнул, предупреждающе еще раз сдавил мою руку и выпустил – как раз в тот момент, как лифт остановился.
Я была готова к тому, что за дверью будет очередное пустое и гулкое пространство и никаких людей. А нет. Коридор снова не выглядел жилым, но был ярко освящен, по нему шли люди, правда, далеко. Закричать? Да, можно было бы, но что бы это мне дало, кроме новых вопросов? «Помни Реми. Жизнь и репутация сразу двоих человек сейчас в твоих руках!».
Нордвелл поводил выразительным носом влево и вправо и, наконец, решил, что «право» чем-то немного лучше, чем «лево», а значит, нам туда. Одно хорошо – пол под ногами здесь тоже имел пластиковое покрытие – и ногам тепло, и идти можно довольно быстро.
– Капитан Ксандер! – услышала я вдруг удивленное восклицание. – Какими судьбами в нашем скворечнике? Неужели в дурке была амнистия, а я и не слышал?!
Нордвелл с досады аж прищелкнул пальцами. Секунду он стоял, глядя себе под ноги, а потом плавно, всем корпусом, обернулся к окликнувшему, с самой радужной улыбкой на лице.
