судьбы, возможности для землян самим вершить свою историю. До определённого времени «страх и террор» не были тотальными — сопротивление занималось лишь разрушением азурской инфраструктуры, саботажем технических объектов, «сопутствующие жертвы» сопротивление позволяло лишь в отношении СБА. Но лишь до того момента, пока на одной из закрытых планет, куда вывозили землян, не произошла техногенная катастрофа, и тысяча землян погибла на захолустной планете Ксе́нто. Тот день для землян стал днём траура, и с тех пор он стал называться «Лиловым Днём» — словно обозначая цвета выработанной породы на Ксенто. В годовщину трагедии каждый землянин носил лиловый цвет.
И это не добавило взаимопонимания с Азуром. Ответной мерой СБА стало запрещение лилового цвета одежды в любой день, кроме Лилового Дня, ставшем некоей азурской поблажкой. Лиловый стал выражением ненависти к оккупантам и симпатии к сопротивлению. Недолго думая, сопротивление подхватило его в качестве знамени. И теперь везде, где это было возможным: после акции устрашения, террористического акта или на месте преступления оставлялся маленький лиловый флажок или кусочек лиловой ткани. И тогда сопротивление получило собственное имя: они стали Лиловыми.
В ответ на борьбу Азур усилил контингент СБА на планете, присвоил ей статус закрытой, и тем самым вовсе запретил землянам вылет с планеты без получения специального разрешения — но получали его единицы.
И всё это происходило у Яна на глазах: борьба, взрывы, теракты… Неудачная пропаганда СБА, высылки, аресты, патрули, казавшиеся страшными в своих тактических шлемах. В шестнадцать лет он вступил в ряды Лиловых.
В интернате Ян подружился с Мишелем Россини. Мишель был моложе Яна на два года, но полностью разделял его идеи и действовал точно так же, как Ян. Ян помог Мишелю попасть в подполье и протащил его «наверх» за собой. Их объединяло одно — ненависть к врагам, а в остальном это были настолько разные люди, что окружающие удивлялись — как они сошлись. Мишель был импульсивен и горяч, Ян — спокоен и рассудителен.
После интерната Ян получил специальность и по разнарядке устроился на работу — соблюдая видимость примерного гражданина и образцового воспитанника. И в тоже время Ян сполна погрузился в дела Лиловых: саботаж, террористические акты, диверсии и погромы были его прямой задачей. Диверсия на космодроме «Идальгер» стала его последней задачей — но фактически была провалена с треском. Цель хоть и была достигнута, но на половину: группу обнаружили, с задания вернулись не все, хорошо ещё, что их так и не вычислили. Всем участникам той операции пришлось «залечь на дно». Прошёл почти год, прежде чем центр сопротивления с помощью шифрованной записки, вызвал Яна на явку в пассажирский космопорт «Нотре́к».
Шифровальный блокнот менялся каждые два месяца, и до сих пор единственные шифровки, которые получал Ян — это сообщение о том, в каком потайном месте лежит новый блокнот. Вызов на явку был для него неожиданностью — он рассчитывал, что центр вскоре откажется от его услуг и перестанет выходить на связь. Но разве бывают бывшие партизаны? И вот сейчас он стоял у входа в космопорт, ожидая явки.
Живая зелень вокруг космопорта — разве такое может быть? Совершенно не смотрится она на фоне космических кораблей, здания гостиницы и ресторана. Ян стоял на самом краю бетонной тропинки и смотрел на снующих в траве букашек. Ему вдруг показалось это милым и трогательным. В какой-то момент ему захотелось забыть всё и стоять вот вечность — и лишь смотреть на траву, насекомых, на природу… А что, если бросить всё — всю эту борьбу, Лиловых, СБА, всё забыть и отрешиться от всего? Может быть — вот сейчас, прислушавшись ко внутреннему порыву, он кардинально изменит судьбу и обретёт счастье? Которое, как кажется, вовсе не в борьбе?
Он сам не мог понять, откуда в нём вдруг взялась эта душевность? Почему он вдруг стал таким? Где его былая холодность, где расчетливый ум?
Идиллию нарушил диктор космопорта:
— Пассажирский рейс ноль-ноль-четыре «Планета Тахи́к — планета Земля» прибывает через четыре минуты.
Сентиментальность как рукой сняло. Он развернулся и пошёл к зданию ресторана. Сверху безжалостно палило Солнце, жарило загривок и шею. «Быстрее внутрь, к кондиционеру!» — думал он. Внутри было прохладно. Ян с удовольствием расстегнул ворот рубашки и подставился под струю живительной прохлады. Воздух задувало под одежду, стало намного лучше, чем на бетонной жаре. «Простужусь — и пусть! — подумал Ян, — Так даже лучше. Что-то мне не хочется чем-нибудь заниматься. К дьяволу все обязанности, всех врагов! Надоело всё!»
Есть не хотелось — от жары томила жажда, Ян заказал себе сок. Хотя заказал — это не совсем точно сказано. Вдоль стены стояли терминалы, сильно похожие на железные шкафы — через них принимались заказы. Он подошёл к терминалу, вслух заказал себе сок и возвратился к своему столу. Через некоторое время робот-официант должен был привезти ему заказанный напиток.
Ожидая своего заказа, он осмотрелся. В ресторане был только один землянин — он сам. Сзади перекусывали какие-то пилоты, невдалеке от щебетала стайка неземной молодежи, похожей на землян: светловолосая девушка и два высоких парня.
Ян обратил на них внимание и подумал: «И всегда-то им весело, сволочам! Почему они так счастливы: все и всегда? У них вообще бывают какие-нибудь несчастья? Может они находят счастье в своей работе? Вот эти, например, зачем сюда прилетели? Чтоб нашу агрессивность разбавлять? Не выйдет!». Ян пристально посмотрел на девушку. Она была красива: короткие пшеничные волосы, стройная фигурка. Он рефлекторно закрыл глаза и голове опять возник образ: пшеничные волосы, только не эти, другие, бездонные и такие красивые глаза… Никак, никак не избавиться от этого наваждения. Как бы он не хотел вытравить из головы этит воспоминания — ничего не выходило. Даже ненависть не могла заглушить это чувство — чувство, которое он боялся называть даже мысленно.
— Я запомню тебя такой на всю жизнь! — долетел до него восторженный голос от их стола.
Он открыл глаза.
«Неужели у них тоже есть это чувство? Наверное, они счастливы потому, что среди них больше его, чем среди нас… Среди нас — ненависть. Ну, так они и посеяли её… Ничего, мы ещё попьём вашей кровушки!»
— Прощай, красавица! — донеслось до него.
Девушка с пшеничными волосами встала и с лёгкостью бабочки, вышла, словно вылетела, из ресторана. Она помахала рукой своим спутникам, смотревшим на неё через прозрачную стену, и отправилась по своим делам.
«Жалко, что у них не бывает семей. Нет, девушка, Земля не место для тебя! Земля слишком жестокая планета!» — Ян поймал
