Владимир Подольский - Мы — люди!

Приблизившаяся звезда уже заметно искажала своим тяготением орбиты планет нашего зелёного „…“ (солнца), Установки были испытаны и уже работали на „…“ (холостом ходу?) а нашим предкам всё не верилось, что обычной жизни пришёл конец, казалось, что „…“ (?) Но неумолимые законы гравитации сделали своё дело, к сожалению, в точном соответствии с расчётами астрономов. Орбиты планет Системы на глазах меняли свою конфигурацию, из круговых они становились эллиптическими, а незваная гостья всё приближалась. В итоге, некоторые планеты и вовсе устремились по гиперболам прочь от „…“ (солнца) в том числе и наша „…“

Уже давно не было ночи. Почти всю ночь планету освещал постоянно растущий в размерах голубой диск Блистающей. Хотя эта картина была знакома нашим предкам по бесчисленным „…“ (видео реконструкциям?) всё равно они выходили посмотреть в лицо убийце уходящей мирной размеренной и счастливой жизни. А злая „…“ (радиация?) Блистающей в отместку обжигала смельчакам кожу и опаляла шерсть.

От её света погибли бы и растения и животные на всей планете, но учёные и инженеры предусмотрели и это. Установки были запущены в особый режим, и на много дней небо всей планеты оказалось закрыто многослойным облачным покровом. Буйство смертельного „…“ (излучения?) сменилось сумерками и лёгким дождиком, и только с орбитальных станций их экипажи продолжали докладывать о творящихся в Системе изменениях. Когда же экранировку отключили, Блистающая уже удалилась на безопасное расстояние. Но и наше „…“ (солнце) тоже было уже далеко. Теперь их можно было видеть одновременно, нашу мирную зелёную звезду и полыхающую неистовым светом голубую».

— Эй, дядя Белоголовый!

— Слышу, слышу!

Ещё не совсем проснувшись, я соскочил, а точнее чуть не упал с насеста, задев головой полку, уставленную посудой. Глиняная миска полетела, было, в последний путь, но я уже сориентировался между сном и явью, поймал её около самого пола и поставил обратно. Какая она не дешёвая, а денег стоит. Откинул плетёную дверь. Перед ней приплясывал от нетерпения и рвущейся наружу молодой энергии новый посыльный барона — юноша с едва сформировавшимся гребешком. Как же его зовут? Ведь помнил! Неужели возрастное? Парень торопливо кивнул мне в знак приветствия:

— Дядя Белоголовый, хозяин зовёт!

Я мотнул гребнем в ответ, мол «понял!»

— Тогда я побежал! — радостно гаркнул Попрыгун — ага, вспомнил! — развернулся на месте и помчался по тропинке в деревню.

Хороший мальчик, весёлый и вежливый. Не била его ещё жизнь. Я и сам такой был.

«Хозяин»! Долго не мог привыкнуть, что у меня теперь есть хозяин. Конечно, тут в Лесном поясе всё не так, как в Степях, где не смеешь даже никуда пойти из деревни, не уведомив барона. Там тебе прикажут и что делать и что сеять. И отберут в итоге половину урожая. И на ком жениться и за кого детей отдать — всё прикажут, и не ослушаешься. А перейти к другому хозяину трудно, а если есть семья, то и невозможно. Тут-то благодать! Делай, что хочешь. Подати, правда, всё равно… Но терпимые, не то, что в Степях. Да и то дело: попробовал бы тутошний барон ощипывать своих подданных, как каких-нибудь селян? Лес, он большой! Снялись всей деревней, и ищи их! Поэтому среди лесных баронов особо жадных мало: не выживают такие без подданных.

Я, когда решил тут обосноваться, пошёл поневоле знакомиться с местным. Полагалось спросить у него разрешения. Тот оказался вполне приличным разумным, бывшим военным, как и я. Только у него хватило проволоки, чтобы уходя в отставку купить себе пару деревень, а у меня, если только драную попону подвязать? Далёко остался мой тугой моточек и глубоко, на самом дне Кипящего Озера, не донырнёшь. Да и где нырять? Учителя знают!

Впрочем, нужно идти. Я взъерошил перья, встряхнулся, накинул чистую попону, прихлопнул дверь и, не больно-то поспешая, отправился по следам Попрыгуна. Как ни благожелательно ко мне относится Пёстрый, всё же злить его не следует: зачем-то ведь звал? Тогда при первой встрече мы договорились, что за подати он будет считать долю моей охотничьей добычи. Даже не договорились какую, поэтому я отношу ему треть, а то и половину, если много добуду. А иногда не хожу, а просто прошу отнести мясо попавшегося по дороге мальчишку или девчонку. Пёстрый, вроде доволен, иногда приглашает на обед. А на Новогодие — всегда! Скучно ему с лесовиками, которые даже степи в глаза не видели, и уж, конечно в воинском строю не стояли, не рубились с врагами. А я, если и не равный по положению, зато всё понимаю, и что такое пороховые трубки мне объяснять не нужно. А всё равно — барон! Кажется, я догадался, зачем он меня зовёт. Если правильно, то полезно будет старые кости размять, год уже никуда не ездил.

Окна моей бревенчатки выходят на солнце, я специально так построил, чтобы в комнате всегда светло было. А захочу темноты — закрою ставнями. Вообще, люблю погреть старые кости. Кажется, это после того похода в Ледяное полушарие, когда мы…

Тропинка бежит между деревьями, метнётся то вправо, то влево, но сохраняет общее направление тоже на солнце. Только тут не поляна, где я живу, где мой дом, огород. Тут солнышко за деревьями. Лес кончается, теперь спуск, ласковое солнце снова обнимает меня своими лучами, прогревает даже сквозь накидку. Зря я её надел, тепло. Ветер с ледника стих и дождя тоже не ожидается. Но — привычка.

Сначала я хотел строиться как раз тут, над спуском с горки. Но потом решил всё, же подальше в лесу. Облюбовал полянку и теперь не жалею. Там и ручей протекает и ветра меньше, а солнце такое же крупное и жаркое, как очаг. Тут в Лесном поясе оно висит низко над горизонтом, на него можно смотреть и почти не щуриться. А в Степях повыше, там оно ещё горячее, но такое, же красное. Если идти к нему, то оно постепенно поднимается в зенит и выжигает всё вокруг. Начинается пустыня. Это по рассказам, что я слышал от бывалых, сам туда не ходил.

Немногие видели, как солнце вообще скрывается за горизонтом. Для этого нужно попасть в Ледяное полушарие, а туда без нужды никто не ходит. Идти нужно прочь от солнца, леса станут постепенно низкорослыми, хилыми, а потом и вовсе кончатся. Начнутся бескрайние холодные болота. Солнце будет спускаться всё ниже, а когда оно и вовсе зайдёт за горизонт, тут и Ледяное полушарие. Вот где холода, так холода! Сколько попон не надевай, всё равно продувает. Небо там тёмное, зато видны звёзды. Это называется ночь.

Учителя в своих книгах говорят, что звёзды, это такие же солнца, как наше. И около них тоже живут разумные, только совсем-совсем другие. Честно говоря, верится с трудом, хотя Учителя никого и никогда не обманули. Зачем им? Они же почти боги. Ну, Братик, это конечно, тоже солнце, он хоть и маленький, но его и при свете старшего брата видно. В отличие от большого Солнца он не висит на месте, а описывает круги по небу. Хоть он такой суетливый, но зато полезный. Без него как было бы время считать? Как узнавать, что Новогодие пришло? По звёздам можно, конечно. Но туда, в Ледяное полушарие не набегаешься!