неожиданно вскрикнула: нож задел кожу на ее бедре. Хичи, работавший ножом, от удивления отскочил.
– Осторожней с ней! – закричал Стэн, но на него даже не оглянулись. Тот, что с ножом, выкрикнул приказ; другой принес небольшую металлическую чашку и собрал в нее кровь из пореза.
– Как ты? – крикнул Стэн. Страх неожиданно сменился тревогой и гневом.
– Пустяки, царапина, – ответила Эстрелла, а потом с несчастным видом добавила: – Но мне нужно пописать.
Однако сообщить об этой потребности хичи не было никакой возможности, даже если бы их интересовали нужды пленников. А эти нужды, по-видимому, их совсем не интересовали. Все больше хичи набивалось в помещение, они безостановочно общались. Когда появилось существо в более нарядной одежде, шелковистой, с золотыми полосками, все на мгновение смолкли, потом снова одновременно загомонили. У пришедшего был взъерошенный вид, как у человека, которого неожиданно разбудили и сообщили плохую новость. Несколько мгновений он слушал, потом жестом велел всем замолчать. Потом произнес что-то похожее на приказ, поднес к узким губам свою костяную руку скелета и заговорил в предмет, напоминающий большой перстень.
Теперь хичи принялись выносить из пятиместника разные предметы: запасную одежду, пакеты с едой и – очень осторожно и почтительно – трубу Стэна. Когда трубу показали тому, с микрофоном в кольце, снова начались возбужденные толки. «Главный» на мгновение задумался, потом отдал новый приказ. Подбежал другой хичи с предметом, напоминающим стетоскоп, коснулся им трубы, прослушал со всех сторон и доложил начальнику о результатах.
Мгновение спустя из глубины пятиместника послышался возбужденный писк, и Стэн услышал начальные аккорды Шестой симфонии Чайковского.
– Слушай, Стэн, они включили послание! – радостно воскликнула Эстрелла. – Может, все еще будет хорошо!
Но она ошиблась. Лучше не становилось. Если хичи что-нибудь и поняли в послании, что казалось маловероятным, это их не успокоило.
Стэн не знал, сколько времени они провисели распятыми, подвергаясь всевозможным осмотрам и исследованиям. Казалось, очень долго. Он боялся за себя, но еще больше тревожился за Эстреллу. Время от времени он пытался ее успокоить. Она бодро отвечала:
– Все образуется, Стэн. – И добавляла совсем другим тоном: – О, будь все проклято!
Стэн видел, в чем ее затруднение. Хотя Эстрелла пыталась изо всех сил сжимать колени, ее мочевой пузырь не выдержал. Вниз по ногам потекла моча. Это вызвало новый приступ возбуждения у хичи, и один из них подбежал с новой чашкой и собрал несколько капель для изучения.
Тут Стэн страшно рассердился. Его рассердили страдания и смущение возлюбленной, рассердили бессовестные бессердечные хичи – источник этих страданий; так завершился первый час этого невероятно долгого дня Стэна.
Но вдруг по совершенно непонятной Стэну причине положение начало улучшаться. И улучшалось оно очень быстро.
Хичи в золотой одежде ушел по своим делам, которыми занимаются боссы хичи. Потом вернулся, важно отдуваясь и отдавая приказы направо и налево. Когда он подошел к пленникам, Стэн и Эстрелла напряглись, ожидая новых испытаний. И напрасно. Хичи протянул длинную костлявую руку с широко расставленными плоскими пальцами и потрепал Эстреллу по щеке.
Неужели какой-то успокоительный жест? По-видимому, так и есть. Стэн увидел, что остальные начинают снимать цепи, а босс тем временем продолжал успокаивающе говорить. Но Стэн не слушал. Слегка пошатываясь – цепи нарушили кровообращение, да и вес оказался меньше привычного, – он пошел к Эстрелле. Обнаженные, они обнялись, а хичи молча благожелательно смотрели на них.
– Что теперь? – спросил Стэн в пространство. Ответа он не ждал. И не получил, если не считать ответом того, что произошло следом. К ним подошли несколько хичи с обрывками их одежды, словно извиняясь или объясняя. Потом принесли груду одежды хичи и знаками показали, что незнакомцы могут ее надеть.
Одежда совсем не годилась. Человек анфас гораздо шире скелетоподобного хичи. Тем не менее, прикрыв наготу перед этими существами, Стэн почувствовал себя лучше.
Однако он по-прежнему не понимал, что происходит. Не потому, что хичи не старались объяснить. Они говорили, жестикулировали, всячески пытались дать понять, но без общего языка ничего не могли добиться.
– По крайней мере, мы больше не связаны, как рождественский поросенок, – с надеждой сказала Эстрелла, держа Стэна за руку. И правда. Им позволили свободно расхаживать по помещению, а хичи, бегущие по своим делам, уступали им дорогу.
– Интересно, позволят ли нам вернуться на корабль, – сказал Стэн, заглядывая внутрь. Группа хичи снова проигрывала послание, держа предмет, который мог быть записывающим устройством. Один из хичи одобрительно похлопал стоящего у входа Стэна по плечу.
Стэн принял это за разрешение.
– Попробую, – сказал он и первый двинулся вперед. Никто им не помешал, но Эстрелла ахнула, увидев, что сделали с их пятиместником. Почти все, что можно было вынести, вынесли, а несколько хичи разглядывали удобства в носу корабля.
Эстрелла опомнились.
– Убирайтесь! – закричала она, размахивая руками, чтобы показать, что она имеет в виду. Хичи несколько мгновений совещались, потом послушались.
Ну, это совсем другое дело. Туалет был частично разобран, но все еще работал. Став немного чище и чувствуя себя гораздо увереннее, Стэн и Эстрелла занялись другими своими нуждами: они проголодались. Использовать приспособления для приготовления еды оказалось невозможно: от них почти ничего не осталось, но среди того, что не успели вынести из корабля, отыскались пакет с печеньем и вода. За каждым их движением одобрительно и с интересом наблюдали хичи.
Потом подошел босс с предметом, похожим на переносной видеоэкран. Один из хичи к чему-то прикоснулся, и на экране появилось изображение.
Они увидели хичи, который что-то возбужденно говорил, – хотя людям, разумеется, его слова были совершенно непонятны. За ним просматривалась внутренность корабля хичи, но такого корабля Стэн никогда не видел: гораздо больше пятиместника, и единственный знакомый прибор в нем – тот куполообразный объект, который позволил им попасть в Ядро.
Но тут хичи на экране сделал жест. Изображение расширилось, и они увидели еще кое-что знакомое.
– Боже! – прошептала Эстрелла. – Да ведь это Робинетт Броудхед!
Это действительно был Броудхед. Он широко улыбался с экрана, обмениваясь с хичи рукопожатием. Хичи неуклюже пожимал протянутую руку.
Рядом со Стэном босс с энтузиазмом хлопал его по плечу расплющенной рукой. Казалось, он хотел извиниться, и после некоторого колебания Стэн ответил. Плечо хичи оказалось теплым, но костлявым, а сам хичи, казалось, улыбается.
– Что ж, – удивленно сказала Эстрелла, – похоже, мы здесь снова все друзья. – Так закончился второй час этого длиннейшего дня.
Хорошо, когда есть друзья, еще лучше, когда имеешь возможность есть, пить и облегчаться, но лучше всего чувствовать себя свободным. На самом деле Стэну очень хотелось вздремнуть, но, по-видимому, пока
