рабов, но точно не доросшие по уровню развития до Первых людей. — Приходится протестующе выставить руку, не позволяя ей ввернуть контраргументы. — Для отца, Ашхен. Я не сказал, что мне важно его одобрение в этом вопросе. Больше нет. Но тебе придется привыкнуть к этой мысли. Ей и раньше доводилось испытывать на себе всю силу презрения старших Бергов. Отец и мать считали увлечение Дана несерьёзным, выходкой против семьи и системы, просто ждали, когда ему надоест. Если я приведу кошку в дом и заявлю, что мы отныне вместе навсегда, — это будет скандал. Нападки Шакса покажутся розами по сравнению с тем, на какие изощрённые способы показать твоё место способны мои интеллигентные родители. — Кроме того, я не думаю, что Дан нам простит… Мне не простит, Эйелен. И с этим тоже нужно свыкнуться. Да, мне тяжело об этом думать. Я не хочу терять его, но оказываюсь перед выбором: брат или девушка. Единственное, что я могу сейчас, — отложить разговор, чтобы вопрос не превратился в «жизнь брата или жизнь девушки». Потому что при такой постановке я вообще не могу сделать выбор. Хоть самому безоружным под пули, квазар! — Я сделал свой выбор и пойду в нём до конца. Я останусь с тобой, Йен. Но всё это… — непривыкшему говорить о своих эмоциях мне с трудом удаётся протолкнуть слова в гортань, чтобы те обрели звучание и достигли ушей Ашхен, — …тяжело. — Мне твои жертвы не нужны, Рин, — отложив пустую пластиковую упаковку, твёрдо возражает кошка. — Живи как хочешь. Это твоя жизнь. — Да что ты за упёртая, Ашхен! — Я подскакиваю так, что остатки еды опрокидываются на пол, заляпав штанину. — Квазар! Это наша жизнь, ясно! НАША, твою звезду. Я уже сказал, как хочу и собираюсь жить. С тобой! Что у тебя в организме отвечает за слуховое восприятие? Хвост?! — Видимо, то же, что у тебя за красноречие. Зашёл издали… — ворчит она. — И не психуй, пожалуйста. — Да у тебя талант довести даже труп до бешенства! Вместо ответа она тоже поднимается, шагает навстречу и совершенно неожиданно обвивает руками за талию. — Спасибо. — Тихий шёпот согревает дыханием плечо. — Да на что мне твои спасибо? Я очень неясно выражаюсь? Ты мне нравишься, Йен. Да, я не умру без тебя и, вероятно, не умру, если умрёшь ты. Это не значит, что мне наплевать. Да, я изводил тебя всю учёбу, тыкал носом в своё превосходство. Все совершают ошибки. От того, что я буду с тобой, даже если мы обменяемся брачными браслетами однажды, люди не станут относиться к тебе как к равной, пока ты не заставишь их вести себя иначе. Или пока тебе просто не станет плевать. — Удивительно, но напряжённые от этого неприятного разговора мышцы сами собой расслабляются под теплом её ладоней. Незаметно для себя тоже начинаю обводить пальцем контур её выпирающего позвонка чуть выше талии. — При любом раскладе я останусь рядом и встану на твою сторону. Даже если придётся выступить против семьи и лишиться брата. Но сначала нужно выжить. Разлад в команде серьёзно ухудшит наши шансы. Поэтому, когда мы найдём остальных, нужно будет вести себя осмотрительно. — От мысли, что нужно опять лгать и таиться, неприятно скребёт где-то на подсознательном уровне, но другого выхода я всё равно не вижу. — Это не потому, что я передумал, не потому, что я стыжусь связи с тобой, и точно не потому, что считаю тебя игрушкой или рабыней. Мы должны выбраться отсюда и сохранить команду живой. Придётся ради этого временно пожертвовать правдой. Помедлив, она кивает. Неуверенно, настороженно, но спина под ладонью мягче, хвост уже привычно обвивает мою ногу. — А теперь нам пора. Нужно уходить. Сразу в поселение мы не сунемся, найдем позицию, понаблюдаем, чтобы понять, на каком круизере к ним подъехать, а то сдадут ещё с порога. — Думаешь, гниёт верхушка? — Разомкнув руки, Йен помогает скрыть следы нашего здесь пребывания. Мало ли… — Да кто их знает… — Напряжение между нами наконец спадает, и делиться соображениями снова легко, естественно и комфортно. — Вижу два варианта: либо люди не знают, что происходит, власти решили отгородиться от Содружества по каким-то причинам. Может, им удалось вывести идеального человека, и теперь они жаждут выступить против СКАТ. Либо наоборот. Низы узнали о том, что антарцев превратили в подопытных крыс, и теперь ведут свою войну. Тогда планету закрыли, чтобы мы не догадались о произошедшем и не выслали им подмогу. — А имя Бергов под этим всем? — Я не знаю, Йен. Клянусь, ничего об этом не знаю. Но выясню. Сделаем это вместе? — Подхватив свою торбу, протягиваю ей руку. Ашхен смотрит скептически. — С каких пор командующие СКАТ подают руку своим солдатам? — А с тобой сейчас не командующий СКАТ говорит, киска. — Хитро улыбнувшись, подмигиваю ей, как если бы всего этого не было. Ни интриг, ни смертельной опасности. — И кто же? — Твой мужчина.
Ирвин Берг
— НАЗАД! — Как на экране виртуального проектора вижу, что со стороны посёлка к нам вылетают миниатакеры.
Двое суток мы удачно скрывались от местных, наблюдая и раздумывая. Внешне деревня казалась обычным поселением бедняков. Жалкие хибары, пошатывающиеся на ветру лачуги, одетые в серые, блёклые одежды люди. Население посёлка — обычные люди. После недели в окружении неживой природы и пугающей тишины бытовая возня воспринимается бурной жизнью муравейника. Здесь есть и дети тоже. На первый взгляд — непримечательный бедный район. Да, на Кэт таких давно уже нет, но не все планеты победили бедность и преступность. Кэт не просто так считается центральной планетой Содружества. Именно там обосновался Совет, и естественно, что планета развивалась под пристальным контролем высших рас. Мы хотели сделать новый дом максимально комфортным для жизни. Никаких свалок, никаких трущоб. Раньше я почему-то никогда не задавался вопросом, как это удалось провернуть. Верил, что наше правительство справедливое? Что в самом деле технологии выросли до того уровня, когда люди могут жить в достатке и не нуждаться, что общество перестало гнить. Высшие расы, прогрессивные, психологически зрелые, должны были научить младших собратьев разумному использованию ресурсов и взаимопомощи. Теперь, побывав на Антаресе, я всё чаще задаюсь вопросом, как НА САМОМ деле обстоят дела на родной планете.
— Мы больше не протянем на автономности, Рин. — Этим утром мы провели ревизию своих вещмешков. Другими словами, заглянули с тоской в чёрную пустоту торб и решили, что выбора нет. Либо мы обходим поселение по дуге, либо пытаемся как-то наладить контакт с местными.
— Считаю, что уходить неразумно. Всё
