Сотни новых вопросов.
Нагаев совершенно не предполагал, что два человека смогут не только вырваться из тщательно спланированной ловушки, но и унести с собой бесценную информацию. Он был настолько уверен в тщательно разработанном плане, что сам дал Мари ответы на большую часть вопросов.
Ковальский не ошибся.
В нейромодулях Нагаева поселился страх.
Гложущий страх перед полной неопределенностью дальнейших событий.
Это привело к ошибке. Очередной ошибке.
– Куда направился «Акцепт»?
– Мы зафиксировали только общее направление. Он скрылся под покровом леса, двигаясь в западном направлении.
– Значит, основные силы следует бросить на прочесывание северного и южного лесных массивов. Они не поедут по прямой и не станут придерживаться первоначального направления. Их укрытие следует искать среди брошенных агроферм указанных секторов. Исполняйте. Привлеките для прочесывания все имеющиеся резервы. Лерман и Ковальского необходимо уничтожить. Среди городского населения произвести чистку. Ликвидировать всех, кто имел непосредственное отношение к событиям десятилетней давности.
– Все будет сделано.
– Держите меня в курсе событий. Постоянно. – Нагаев вдруг почувствовал, что к нему, несмотря на неудачную операцию и огромное число потерь, внезапно возвращается хорошее настроение.
«Наверное, это и есть „вкус жизни“», – подумал он.
На обширной площадке перед зданием колониальной администрации уже убирали обломки, выгоревшие дотла остовы флайкаров и сотни изуродованных сервомеханических тел.
Специальные команды действовали с максимальной скоростью, стремясь как можно быстрее ликвидировать наглядные признаки разгрома, учиненного вторжением двух человек.
На самом деле Нагаев ошибался – «Акцепт», скрывшись под покровом леса, не изменил направления, двигаясь строго на запад.
Да и дела у Яна и Мари обстояли прескверно.
Мари не приходила в сознание, несмотря на все усилия аппаратуры поддержания жизни. В специальных микрорезервуарах ее экипировки закончилась искусственная плазма для переливания крови и некоторые биохимические реагенты.
Ян, заметив неладное, не задумываясь, отключил собственную систему поддержания жизни, заменив опустевшие емкости в экипировке Мари.
Только не умирай, родная…
Мысль билась, не находя выхода. Он в глухом приступе отчаяния смотрел на заострившиеся черты подруги, понимая, что находится на грани безумия.
«Акцепт», подчиняясь программе автопилота, несся по старой, порядком заросшей лесной дороге к холму, под которым покоился один из отделяемых модулей колониального транспорта «Европа».
Когда в предрассветных сумерках появились смутные очертания знакомой возвышенности, Ян уже едва воспринимал реальность – от потери крови кружилась голова, зрение двоилось, в голове стоял изнуряющий шум…
«Акцепт» нырнул под сень пологого, ведущего под землю тоннеля.
Перед ними автоматически открылись ворота, и следом, подчиняясь приказу бортового компьютера машины, сработал установленный специально для такого случая заряд – несколько тонн земли обрушились, надежно скрыв под собой въезд в систему подземных коммуникаций.
Теперь к древнему модулю можно было проникнуть только через старый, раскопанный еще андроидами люк, но его Мари и Ян засыпали накануне своей дерзкой вылазки.
В ангаре, где остановился внедорожник, было тепло и тихо. Сюда не долетали звуки с поверхности, только шелест регенераторов воздуха нарушал глухую тишь.
Ян с трудом выбрался из машины.
Перед глазами плыли затуманенные контуры незнакомого помещения.
Мари не приводила его сюда…
Как добраться до медицинских отсеков, когда он сам вот-вот потеряет сознание?
Взгляд Ковальского внезапно остановился на фигуре человекоподобного робота, который (как ему показалось) только что появился из расположенного в стене люка.
Коммуникатор боевого шлема внезапно щелкнул, и на частоте связи, известной только ему и Мари, раздался голос:
– Ян, опусти оружие. Это я, Дрейк.
Ковальский пошатнулся, ствол «АПС» дернулся, и пуля звонко ударила в стену.
Проклятье…
– Ян, остановись. Я помогу отнести Мари в медмодуль.
– Ты лжешь. Дрейк разобран. У него оторвана башка… – выстрел опять прошел мимо.
Андроид осторожно приблизился.
– Ян, она в критическом состоянии. Ты можешь застрелить меня позже.
Ковальский медленно опустил оружие.
Хороший довод. Чудилось ему или нет, но, похоже, перед ним действительно был Дрейк. Разве мог он забыть голос, который совсем недавно звучал в его голове, олицетворяя второе «я»?
– Бери ее. Осторожно. Попытаешься уклониться от маршрута – застрелю. – Ян умолчал о том, что понятия не имеет, куда нужно двигаться, чтобы попасть в медмодуль. – Какого… Как ты оказался здесь, Дрейк?
– Благодаря Мари. Она простила меня, наверное, потому, что не знала, вернется ли сюда вновь. – Дрейк с легкостью поднял бесчувственное тело и быстро направился к люку. – А ты, Ян?
– О чем ты?.. – мучительно проговорил Ковальский.
– Ты в состоянии меня простить?
– Не знаю… – Ян едва соображал, балансируя на зыбкой грани реальности. – Поговорим позже… – едва слышно добавил он.
Поговорим позже…
Если бы он знал, как много значили эти слова для Дрейка.
Люди принимали его как равного.
Они снимали с него вину за содеянное по ошибке.
Он помогал им. Помогал, как равный. Без его помощи они бы скончались. Оба. Просто не смогли бы покинуть ангар и добраться до спасительного медицинского модуля.
«А он, наверное, не худший из механизмов, – подумал Ян, на миг окунувшись в прижившиеся в памяти воспоминания дройда… – по крайней мере, не чета Нагаеву и иже с ним…»
Сознание вдруг окончательно «поплыло».
Он попытался найти рукой хоть какую-то опору, но не смог.
Услышав за спиной приглушенный шум падения человеческого тела, Дрейк обернулся, посмотрел на Яна, распростершегося на полу тоннеля, и ускорил шаг.
Сначала Мари. Затем он вернется за Ковальским.
Сознание мыслящей машины.
Оно также хранит свои, особенно яркие образы, значимость которых неоспорима.
Энтони Дрейк – андроид модели «LX-39» получивший по факту окончания сборки имя собственное, прошел достаточно далеко по пути независимого саморазвития, чтобы обрести не только память личности, но и выделить среди суммы жизненного опыта события наиболее значимые, а с ними и образы, играющие ключевую роль в сознании.
Лицо Мари он узнал бы из тысячи лиц.
Он запомнил ее черты, смутно угадывающиеся за полимерным забралом мягкого шлема, когда ошибочно идентифицировал ее с неизвестной разновидностью механической формы.
