Кровь, наконец, пролилась – это обладатель нептунова трезубца, не выдержав долгого танца, кинул свою сеть, промахнулся и тут же получил рубленую рану бедра. Распластало ему ногу хорошо. Тут Осетр и обнаружил, что материал пола на арене является каким-то очень сильным абсорбентом – кровь впитывалась в него практически мгновенно.
Между тем на арену выскочили секунданты, обработали рану стерилизующей пеной и унесли проигравшего за кулисы. Победитель, разумеется, ушел сам, вопя и потрясая оружием.
– А сейчас, дамы и господа, – рявкнул Модест Силантьевич, – финишная схватка.
Толпа заревела, завыла и заулюлюкала. Со всех сторон на арену были устремлены горящие глаза.
– Разумеется, финишность ее зависит только от вас. В бою участвуют гладиаторы Тарзан и Бешеный Медведь. Делайте ваши ставки, дамы и господа.
Вдоль рядов побежали букмекеры, быстро принимая деньги и раздавая квитки.
Открылись две двери, расположенные у концов загородки, и на арену вышли поединщики. Оба представляли собой настоящую гору мышц. На обоих были надеты набедренные повязки. На поясе у каждого висели ножны с кинжалами.
– Что значит «финишная схватка»? – спросил Осетр дрыноносца. – Заключительная, что ли? А как же мы все?
– Сейчас увидишь, – ухмыльнулся тот. – В первый раз, что ли?
– В первый, – сказал Осетр. И мысленно добавил: «В первый и в последний!»
– А кто противник у тебя?
– Небежинский.
– Небеж? – Гладиатор присвистнул. – Смотри в оба, паренек. Этот и на подлянку горазд.
Между тем поединщики на арене начали схватку. Выхватили кинжалы и начали все тот же танец, что и предыдущие бойцы. Вправо, влево, взад, вперед… Для своих внушительных фигур они двигались весьма стремительно.
Осетр подивился этому.
– На колесах рубятся ребята.
– На каких колесах?
– Пилюли специальные перед схваткой приняли, – пояснил дрыноносец. – Допинг. На этих парней деньги очень большие поставлены. Да и сами немало получат.
Что это за финишная схватка, в конце концов, выяснилось. Бойцы кружили по арене минут пять, подстерегая каждое движение друг друга. Нанести решающий удар не удавалось ни тому ни другому. Зрители начали свистеть – сначала тихо, потом все громче и громче. Наконец свист стал оглушительным. Теперь и Яна, зараженная эмоциями окружающих, с горящими глазами следила за поединком.
Такой она показалась Осетру еще прелестнее. Он просто изнемогал от желания подойти, обнять, прижать к груди…
Свист толпы подхлестнул соперников. Они бросились друг на друга, и через пару мгновений один из них лежал на полу и баюкал раненую руку.
– Что вы решаете, дамы и господа? – рявкнул импресарио.
Последовал новый взрыв эмоций. К арене потянулись руки с опущенным вниз большим пальцем. Яна закрыла лицо ладонями. Няня Аня свистела, засунув в рот два пальца.
Победитель схватки оглядел зрительские ряды, подобрал с пола вражеский кинжал, зашел со спины противника и с размаху воткнул лезвие в основание шеи.
Проигравший завалился на бок, тело его сотрясла судорога, и в воцарившейся тишине стало слышно, как забулькала хлынувшая горлом кровь. Еще несколько мгновений тело гладиатора пыталось зацепить судорогами ускользавшую жизнь, а потом он обмяк.
На трибунах кого-то громко вырвало. И стало ясно, для чего зрители держали в руках маленькие непрозрачные пластиковые мешочки.
«Ах они сукины дети! – понял вдруг Осетр. – Вот за эту возможность подарить кому-то жизнь или отнять ее они и приходят сюда. Именно за это они и платят деньги».
Секунданты выскочили на арену, схватили труп за ноги и за руки и потащили прочь. Голова погибшего моталась из стороны в стороны, кровь текла струйкой, тут же впитываясь в пол. Зрители продолжали молчать – над залом повисла аура сладостного ужаса.
За кулисами уже стояла антигравитационная тележка с прозрачным колпаком – Осетр даже заметить не успел, когда она тут появилась. Тело проигравшего положили на тележку, накрыли колпаком, один из секундантов понажимал сенсоры на пульте тележки, и она, сопровождаемая парой других секундантов, неспешно полетела прочь.
– Что с ним будет? – спросил Осетр.
– А ничего особенного, – сказал дрыноносец. – Под колпак закачали консервирующий газ. Сейчас доставят в лазарет, в реанимацию. У Силантьича с ними договор. Через пару недель Бешеный Медведь, если и не будет готов к новым схваткам, то тренироваться точно начнет. Придется, правда, псевдоним поменять. Настоящих смертей в гладиаторских поединках почти не бывает, это уж совсем должно произойти что-то из ряда вон выходящее. Но погибший на глазах зрителей должен оставаться погибшим хотя бы для них. Потому и меняются псевдонимы.
Потом состоялось еще несколько схваток. В одной из них обладатель дрына сломал обе руки парню, вооруженному нагинатой[7].
А потом пришла, наконец, очередь Осетра, и импресарио провозгласил:
– А сейчас, дамы и господа, вы увидите в деле новичка. Противостоит ему известный вам всем и неподражаемый Небесный Мститель, выигравший двадцать восемь схваток подряд, в том числе четыре финишных. Если же победу одержит новичок, он, согласно правилам, сможет присвоить себе гладиаторский псевдоним.
Когда Осетр вышел на арену, зал встретил его насторожено, лишь одинокий заячий вскрик раздался в тишине, и он прекрасно понял, кто это так закричал. Он не стал смотреть в сторону Яны, поскольку опасался, что, увидев ее перепуганные глаза, лишится всего того мужества, что смог накопить в себе, наблюдая за другими парами.
Небесного Мстителя толпа встретила восторженным ревом. Судя по всему, у Небежинского болельщиков здесь хватало. А тот просто купался в восторженных взглядах.
– Схватка идет до первой крови, – объявил Модест Силантьевич.
Эта новость вызвала бурю негодования. Судя по всему, зрители жаждали не первой крови, а последней, после которой должен последовать предсмертный вздох.
Они просто ненавидели новичка, который должен был потерпеть поражение, получив всего-навсего небольшую царапину.
– Ты проиграл, «росомаха», – сказал негромко Небежинский. – Это будет моя двадцать девятая победа.
«Двадцать девятая, – подумал Осетр. – Простое число».
Как будто этот факт имел хоть какое-то значение для предстоящего поединка!
Небежинский также вооружился самурайским комплектом дайшо, и за это зрители любили его еще больше. Какое великодушие – использовать тот же самый клинок, что и неопытный соперник, который мог выбрать только то оружие, которое хорошо знал, и никак не иначе. А вот попробовал бы он выйти против ятагана и эспадона. Да он, наверное, и слов-то таких не слышал, придурок несчастный!.. Скоро узнает во что ввязался! Куда конь с копытом, туда и рак с клешней! Дай ему, Мститель, пусти ему кровушку вонючую!
