Ознакомительная версия.
Время утратило смысл.
Он не ощущал его течения, все вокруг будто застыло, погрузившись в горячую липкую субстанцию.
Рубеж...
Горы стреляных гильз от «АРГ-8», дыры в стенах, подпалины и воронки от взрывов, несколько испачканных бурыми пятнами обрывков экипировки.
Ни мертвых, ни живых.
Гюнтер попытался успокоиться и размышлять здраво.
Урман никогда бы не бросил его умирать. Тащил бы на себе, но не оставил тут, зная, что грядет очередное смещение планет.
Они снялись с позиций и ушли.
Не бежали, а именно ушли – нет брошенного в спешке оружия, неизрасходованных припасов.
Раз ушли – хорошо... Значит, Иван жив и находится, скорее всего, в гарнизоне.
Почему меня бросили?
Посчитали мертвым, завалили камнями? Наверное... Но Ника? Где она? Что с ней?
Он внезапно вспомнил, как нес ее к руинам, стараясь оставаться вне поля зрения Урмана.
Зачем я так поступил? Почему пытался спрятать ее?
Немилосердная память вновь вытолкнула обрывочное воспоминание.
Она оказалась в Первом Мире по заданию Олмера...
Всё...
Дальше сплошной мрак.
Я действительно спрятал ее?
Наверное. Но куда же она исчезла? Кто стрелял в меня?
Нет ответа. Лишь в пыли поверх россыпи гильз отпечатался смазанный след огромной ноги.
Норлы? Они прошли тут позже, когда наши уже снялись с позиций, получив приказ возвращаться?
Неужели они нашли Нику и насильно увели с собой?
Гюнтер, пытаясь хоть что-то понять или вспомнить, машинально озирался по сторонам, несмотря на изливающийся с небес ослепительный свет.
Внезапно его взгляд заметил медленно бредущие по склону фигуры.
Норлы...
Девять инопланетных существ двигались в сторону ущелья.
Но след среди руин явно оставлен другой группой. Кто-то из норлов поскользнулся на россыпи гильз. Я бы заметил их или услышал шум. Нет, эти прошли стороной, обходя руины. Другой отряд побывал тут раньше. Возможно, сразу после того, как бойцы заслона получили приказ сниматься с позиций и уходить.
Они обнаружили Нику...
Ее тела нет. Значит, увели с собой, твари...
Гюнтер не мог заставить себя мыслить здраво. Он видел норлов и не хотел сейчас искать иных объяснений. Двигающиеся к ущелью существа наверняка догоняют ушедший вперед отряд. Они – моя единственная ниточка, последняя надежда найти и выручить Нику.
В рассудке Шрейба сейчас говорили чувства.
Он не мог поступить иначе. Мир без нее терял свой смысл. Все казалось незначительным, не важным. Найти и вырвать ее из рук этих тварей...
Гюнтер, опираясь на «АРГ-8», сделал первый шаг по направлению ущелья.
Основной лагерь гарнизона Арасты...
– Урман, куда ты собрался?
Охотник обернулся. В дверях стоял Иван Столетов.
– Я не обязан отчитываться перед тобой.
– На внутреннем дворе готовят БМК. Там на борту мое оборудование.
– Оно тебе уже не понадобится, а выгружать некогда. Извини, Иван, тороплюсь.
– Ты возвращаешься в горы? Зачем? Ты же идешь на верную гибель!
– Тебе что за дело? Я свободен в своих решениях. Понимаешь?
– Понимаю. Но я ведь не дурак. Что-то случилось. Гюнтер исчез, Кречетов объявил, что задерживает меня на Арасте до особого распоряжения. Шершнев куда-то запропастился. Теперь уходишь ты.
– У меня появилось дело, Иван.
– Я знаю. Ты собираешься искать Гюнтера. Ведь так?
Урман нахмурился. Он не умел и не любил лгать.
– Скажи, что произошло?
Охотник сокрушенно покачал головой.
– Да, я отправляюсь искать Гюнтера. Поступила важная информация, которую нужно проверить.
– Возьми меня с собой.
– Нет. Исключено, Иван. Слишком опасно для тебя.
– Я не мальчик.
– Нет. Разговор окончен. За разъяснениями – к полковнику Кречетову. Извини, мне некогда.
– Ладно... – Столетов посторонился, пропуская Урмана.
Охотник размашистым шагом прошел по длинному коридору и свернул к оружейной комнате. Иван смотрел ему вслед, затем, видя, что коридор пуст, заспешил к выходу.
БМК уже загрузили припасами и боекомплектом.
Столетов несколько секунд наблюдал за пространством внутреннего двора, затем, не заметив движения подле машины, крадучись добрался до открытого люка и влез внутрь, затаившись в кормовом отсеке.
Что-то изменилось в нем за несколько прожитых в невероятном напряжении дней.
Он внезапно понял, что не все в жизни измеряется славой, амбициями или деньгами.
Шрейб... Если уж Кречетов дал добро на его поиски, значит, есть веские основания предполагать, что Гюнтер не «бежал», как доложил лейтенант Шершнев. Иван чувствовал, что несправедливо относился к Шрейбу. И сейчас, оставшись в стороне от рискованных поисков, он бы окончательно потерял веру в себя...
Эгоизм? Глупая бравада? Потребность в самоутверждении?
Сложно ответить однозначно. Кто есть кто и кто кем стал – покажут горы.
* * *
Гюнтер шел.
Шел на пределе возможного: под воздействием губительных энергий отказывали не только сканеры, все кибернетические компоненты периодически давали сбои, которые приходилось устранять, ища спасение под выступами скал, в углублениях, в слабой тени уронивших листву деревьев.
Иногда он падал, думая, что уже не сумеет встать, но каждый раз поднимался и шел, безнадежно отставая, читая редкие следы, оставленные норлами.
Им было проще. Приступы усталости и дурноты можно побороть хотя бы применением препаратов – пару раз, нагоняя группу чуждых существ, он наблюдал, что они, располагаясь на короткий привал, делали себе инъекции.
Шрейб чувствовал, как медленно, но неотвратимо меняется его мироощущение.
Наблюдая за норлами, он, вопреки всему, привыкал к их облику, присматривался к мимике и жестам, ловил звуки гортанной незнакомой речи, и все чаще возникала назойливая мысль: что они ищут? Зачем так упорно движутся в горы, почему, пораженные неизлечимым недугом, проявляют столько упорства, целеустремленности, прорываются к непонятной цели, невзирая на жертвы и лишения?
Может показаться странным, но он сравнивал себя и норлов.
Пытался понять, чем вызвана их агрессия. Дикостью нравов? Природной кровожадностью?
Конечно, Гюнтер не верил в миф о том, что цивилизация, добившаяся определенных успехов в научно-техническом прогрессе, вдруг начинает осознавать свою ответственность за использование передовых технологий. Сама история человечества давала множество примеров того, как люди, выходя на качественно иной, более высокий уровень технических достижений, мало менялись, сохраняя известный набор пороков и добродетелей.
Он думал, чтобы не сосредоточиваться на трудном, почти неодолимом в его положении пути, чтобы не сойти с ума от тревоги за Нику, и мысли, приходящие в голову, вдруг начинали резко диссонировать с его прошлыми взглядами.
Ознакомительная версия.
