Ознакомительная версия.
Он думал, чтобы не сосредоточиваться на трудном, почти неодолимом в его положении пути, чтобы не сойти с ума от тревоги за Нику, и мысли, приходящие в голову, вдруг начинали резко диссонировать с его прошлыми взглядами.
Тот прилив сил, что испытал Гюнтер, оказавшись в эпицентре неожиданных схваток, ощущение востребованности вдруг сменились разочарованием в себе самом.
Да, теперь он отчетливо понимал, что одиннадцать лет не жил, а существовал, заставляя себя быть коммуникабельным и покладистым, но всему рано или поздно приходит конец, и вот, когда отпала необходимость сдерживать себя, контролировать каждый шаг, каждое слово, он задумался: а что будет дальше?
Жизнь однажды сломала его, воспитав из юноши жесткого, порой жестокого мужчину, но был ли у него выбор? Будни войны – страшнее нет ничего, они – жернова, измельчающие душу в пыль, оставляющие только пустоту.
Жить ради пустоты, ловить мгновения ненормального драйва – сколько это сможет продолжаться, особенно теперь?
На войне была одна цель – выжить. В масштабном столкновении двух ветвей цивилизации, когда на поля сражений вышли машины, иная задача нового дня, кроме одной: дожить до заката, выглядела, по меньшей мере, надуманной и абсурдной. Они бились насмерть, теряя друзей, сжигая себя, но теперь все закончилось. Гюнтер смотрел вокруг и спрашивал себя: станет ли Первый Мир очередной ареной безумия, столкновения разумных рас, поделим ли мы планету, полную неразгаданных тайн, перепахав ее воронками и траншеями?
В жизни должен быть иной смысл.
Шрейбу казалось, что он внезапно обрел его в ту ночь, когда встретил Ольгу.
Его положение оказалось мучительным, но он ощутил не отрешенную созерцательную красоту, а соприкоснулся с чувством, которого не успел узнать в прошлом.
Даже сейчас, преследуя норлов, изнывая от тревоги за судьбу Ники, зная, что без колебаний будет драться за нее, он вдруг ловил себя на том, как взгляд на доли секунды задерживается на необычном пейзаже, впитывая его красоту, и тут же, словно испугавшись, пытается оттолкнуть ее.
Зачем отталкивать?
Да, жизнь в ее разнообразии очень часто полнится жестокостью, несправедливостью, но разве мы приходим в мир, чтобы убивать и разрушать?
Есть ситуации, когда судьба не оставляет выбора, но если рефлексировать прожитым, отталкивать красоту, ненавидеть все, что отличается от тебя самого, разве это можно называть жизнью?
Прошлого не вернешь, время не отмотаешь назад, да и, наверное, было нужно пройти через ад войны, чтобы однажды отчаянно и безнадежно полюбить, без надежды, безрассудно, а потом, оглянувшись вокруг, понять, что мир на самом деле полон красоты, которую не замечал, взирал равнодушно, порой топтал...
Ольга подарила ему непрожитое.
Гюнтер ничего не мог поделать с собой, мысли не отпускали, не уходили, видимо, перемены, настигшие его, как шальная пуля на излете, были необратимы...
Сжимая в руках штурмовую винтовку, он постигал иные грани собственного сознания.
Лишь бы она была жива...
Я справлюсь. Справлюсь. Справлюсь...
Планета Ганио...
В пустыне нет дорог.
Изменчивый ландшафт, послушный воле ветров, за считаные часы стирает следы прохождения караванов.
Редкие оазисы, окруженные заслоном неприхотливых генно-модифицированных растений, служат, пожалуй, единственными указателями направлений, но разобраться в их названиях, получить привязку к местности, определить точки маршрута, ведущего к Ганиопорту, для чужаков практически невозможно.
Кланы Ганио контролируют не только мегаполис, зона их интересов распространяется и на пустынные регионы планеты, где до сих пор ведут кочевой образ жизни потомки первых колонистов, высадившихся сюда еще в эпоху Великого Исхода с борта колониального транспорта «Мириам».
Чужаку на Ганио всегда приходится нелегко, и, оказавшись в пустыне, незадачливый турист или коммерсант, прибывший с другой планеты, рискует стать рабом или заложником, а если Шиист проявит милость – он просто погибнет от жажды под нещадными лучами звезды Халиф, избавив себя от мук и унижений рабства.
...Царила мягкая, коварная, звездная ночь.
Купол небес опрокидывался бездонным колодцем вселенной, притихший ветер не тревожил барханы, но среди кажущегося покоя и неподвижности двигались неясные, едва отличимые от мрака тени.
Ночные обитатели пустыни, выбравшиеся из глубоких нор, не оглашали окрестности криками, они перемещались практически бесшумно – и охотники, и их потенциальные жертвы, стоящие на ступень ниже в скудных пищевых цепочках, соблюдали тишину, лишь изредка раздавался короткий рык или тонкий заполошный писк...
Этой тихой безветренной ночью, нарушая привычное течение жизни, в глубине пустыни внезапно сверкнула и погасла бледная вспышка, похожая на отдаленный разряд молнии. Странный отсвет распугал животных, видели его и в нескольких расположенных в десятках километров от места события оазисах.
Свет исходил из-под песков.
Покрытая рябью небольших барханов поверхность пустыни внезапно взметнулась в беззвучном взрыве: неведомая сила выбросила вверх тонны песка, образовав глубокую воронку, на дне которой проступили очертания непонятного сооружения, впрочем, тускло блеснувшие в свете звезд прямоугольные блоки тут же скрылись от посторонних взглядов: кольцевой песчаный оползень устремился вниз, похоронив под собой не только вершину древней конструкции, но и несколько человеческих фигур, пытавшихся вскарабкаться по крутому осыпающемуся скату конического углубления.
Говорят, что кочевые племена Ганио остановились в развитии. Бытует мнение, что пустыню населяют дикие народности, отвергающие все блага цивилизации.
На самом деле все обстоит иначе. Суровая планета, где глоток воды зачастую стоит дороже человеческой жизни, действительно населена кочевниками, но они, храня традиции и уклад жизни бесчисленных поколений предков, не изолированы от влияния цивилизации, средоточием которой стал мегаполис, расположенный в непосредственной близости от единственного официально действующего космопорта Колыбели Раздоров.
Сколько нелегальных, временных посадочных площадок, оборудованных для приема грузов с борта небольших транспортных кораблей, разбросано по пустыне, в точности не знал никто. Кланы Ганио, контролирующие потоки контрабанды, постоянно враждовали друг с другом. Если в Ганиопорте главы местных группировок могли соседствовать и договариваться между собой, создавая иллюзию единовластия, то в пустыне, занимающей девяносто процентов поверхности планеты, взаимоотношения между представителями разных кланов были далеко не безоблачными.
Ознакомительная версия.
