Очнувшись, Рэнд медленно пошел за ним. Палатон опустил Недара на пол. Его аура угасала. Бахдар исчез – остался у юноши, которому удалось увернуться от смерти.
– Вездесущий Боже… – пробормотала Грасет. – Что мы наделали!
Рэнд спешил на звук удаляющихся шагов. Он торопился, в его голове билось воспоминание о потерянном Зейне. Только бы не потерять Бевана, молил он. Только бы не потерять и его!
Он закричал. Беглец остановился, помедлил и пустился еще быстрее. Рэнд завернул за угол и увидел знакомую часть верхней школы – массивное приземистое здание крематория. Он знал, куда спешит Беван. Он помчался наперерез, его дыхание участилось, но вскоре выровнялось. Беван был проворен, а Рэнд – более вынослив.
Он увидел Бевана в коридоре, который вел к служебному выходу. Тот бежал впереди, как неясный призрак в туннеле. Яркое свечение очерчивало его фигуру. Когда дверь, выходящая наружу, открылась и Беван приготовился выскользнуть из нее, Рэнд прыгнул. Обхватив друг друга, они покатились по земле.
– Не трогай меня! – кричал ему в лицо Беван, с силой молотя кулаками.
– Бев, пойдем обратно, – умолял Рэнд.
Беван неожиданно затих. Он испустил длинный, всхлипывающий вздох и покачал головой.
– Я убил тезара, – наконец, произнес он. – Как думаешь, какое будущее меня ждет?
– Не знаю… ничего не знаю. Но они видели, что он делает с тобой…
– Это делают все они. Разве ты не понял? Мы же видели крематорий, видели этот приют сумасшедших. Нами пользуются и выбрасывают, как мусор. До нас никому нет дела. Никто не возвращается отсюда, Рэнд. Никто и никогда.
Рэнд не мог собраться с мыслями.
– А Клео? – спросил он.
– Только она одна – одна из всех, – Беван оттолкнул его и сел, растирая грудь. Рэнд тяжело дышал.
Беван сжал кулак и поднял его над головой. Над ним взметнулся сноп искр – огненных, светящихся и яростных. Рэнд вздрогнул, когда одна из них опалила его. Казалось, они даже прожигают землю.
Беван взглянул на Рэнда.
– Я побегу. Не пытайся остановить меня, – он поднялся и постоял немного, унимая дрожь в коленях и как будто ожидая, что Рэнд начнет протестовать.
Рэнд тоже поднялся. Он мучался от недоверия, его мечты рухнули под грузом сомнения в том, каковы намерения чоя и каким образом они достигаются.
– Подожди, – произнес он дрогнувшим голосом.
Внезапная вспышка осветила массивную стену над ними.
Беван рванулся в темноту прежде, чем Рэнд смог еще что-нибудь сказать или сделать.
ГНаск стоял перед большим Советом в зале Союза. Он официально поприветствовал собравшихся, затем начал выступление.
– Меня печалит моя сегодняшняя задача, коллеги, и тем не менее неопровержимое свидетельство требует решительных действий. Моему вниманию оказался представлен страшный замысел против одной из планет, который включает вмешательства в дела ее народа самым невероятным образом – этот замысел сейчас осуществляют жители Чо.
Он переждал все встревоженные восклицания, шум голосов, на минуту поднявшийся в зале.
– Я прошу рассмотреть мои доказательства и поступить со злодеями по закону. Эксплуатация планеты класса Зет – самое отвратительное занятие, оно не должно остаться безнаказанным. В интересах справедливости я также требую, чтобы президент Союза выразил свою позицию в пользу незаинтересованной стороны, – ГНаск с иронией поклонился недавно выбранному чоя, который осуществлял власть президента.
Посланники чоя, их союзники-иврийцы и другие вскочили в знак протеста. В зале Совета поднялся шум. ГНаск натолкнулся на встревоженный взгляд Джона Тейлора Томаса. Чоя Фирендан заметил это, но охрана обступила абдрелика, помогла ему сойти с ораторской трибуны и пробраться к выходу. Расталкивая орущую толпу, ГНаск успел сказать секретарю: – Мы получили необходимые координаты. Я направляюсь на эту секретную базу. Найдите какого-нибудь не слишком щепетильного тезара, который доставит нас туда. Есть у нас доказательства или нет, я хочу побывать там прежде, чем кто-нибудь докопается до смысла и опередит нас.
Секретарь понимающе кивнул. Он отошел от посланника, пробивая себе проход в толпе собственным грузным телом. Его тарш восседал за левым ухом. ГНаск смотрел вслед секретарю, обнажив в усмешке клыки. Наконец-то ему удалось обнаружить у чоя уязвимое место. Уже ради того, чтобы защититься, тезар вызовется довезти его туда, чтобы уничтожить отколовшуюся группу, действия которой опасны для всей Чо. Он вобьет клин между домами чоя, и этот клин сможет взорвать всю планету.
ГНаск не знал подробностей действий чоя, но знал, где они держат детей с Земли. Для какой цели – это тоже оставалось неясным. Алекса пока не могла связаться с ним на продолжительное время. Но прежде, чем эта база будет уничтожена, ГНаск надеялся вытащить ее оттуда. Определенно, начиналось падение чоя.
Паншинеа играл на линдаре, его пальцы быстро и беспечно бегали по струнам, извлекая из них простенькие мелодии, пока Гатон рассказывал о полученных новостях. Император не прерывал игру, хотя его лицо сморщилось.
– Где же, – пробормотал он, – мой герой-изгнанник? Кто сможет остановить Великий Круг, когда тот начинает отворачивать от Звездного дома?
Риндалан встал. Прелат с возрастом похудел еще сильнее, поредевшие волосы уже не скрывали гребень, а лицо оставалось унылым и мрачным.
– Отвлекись от мыслей о себе, Паншинеа. Что могли обнаружить абдрелики?
Гатон отозвался:
– Мы знаем, что где-то должна поселиться группа мятежников. Уже несколько сезонов мы слышим намеки о них.
– Чоя не занимаются колонизацией! – возразил Паншинеа. Его пальцы плясали над струнами. – Я послал героя за исцелением, его нет уже десять лет…
Риндалан взглянул на Гатона.
– В этом он безнадежен. Делай то, что считаешь нужным.
С неодобрительным взглядом чоя поклонился и вышел. Риндалан«остановился у линдара и произнес:
– Ты же знаешь: Палатон погиб.
– Если погиб он, тогда погибли и все мои надежды, – Паншинеа резко прекратил играть и положил руки на деку инструмента. – Витерна поддерживает Недара, собираясь настроить его против меня. Неужели мы сможем выдержать этот поединок, дорогой Ринди – только ты и я?
– Только не в таком состоянии.
– Верно. Когда я исполнен сомнений, единственное, что я могу сделать – тянуть время, пока Небесный дом решает, что лучше: дождаться моей смерти или прикончить меня… или же завоевать престол силой. Принесет ли эта отсрочка пользу кому-нибудь из нас – не знаю. Но мне она кажется единственно возможным решением, – со вздохом Паншинеа уронил руки на струны и заиграл меланхоличный мотив.
