Шашлык действительно оказался очень сочным, вино в меру кисловатым и холодным. Баскунчак спустился вниз, сел на ноздреватый горячий камень и принялся пиршествовать, разглядывая водную гладь. Метрах в ста пятидесяти от берега желтела песчаная коса, по которой разгуливали ленивые чайки. За рекой из зелени листвы высоких деревьев выглядывали маленькие кирпичные домики какого-то поселка. Чуть выше по течению краснел пузатый бакен.
Мысли постепенно приняли прежнее направление. Конечно же, было очень любопытно, каким образом этому самому Былицкому удалось добиться такого реализма в создании виртуального мира. Особыми компьютерными знаниями Баскунчак не обладал, но журналы для компьютерных гениев почитывал и знал, что с помощью специальных датчиков на голове, руках и ногах можно добиться полной иллюзии присутствия. Но здесь-то никаких датчиков не было! Да и люди виртуальными совершенно не казались, живые были люди, не менее реальные, чем сам Баскунчак. И главное, хотелось понять, для чего все это было сделано. Для чего был напечатан фантастический номер «Комсомольской правды»? Какие роли исполняли люди, окружавшие Баскунчака в гостинице? Один вопрос был снят, Перекресток потому так и назывался, что был самым настоящим перекрестком. И о его существовании люди, судя по разговору с водителем маршрутного такси, знали.
Поговорить, поговорить бы со знающим человеком! Странно, что Нулик не проявляет особенного любопытства. У него прямо под носом такое чудо, а он даже ни разу не попытался ничего выяснить, даже не знал о существовании этого Перекрестка… До чего мы все же ленивы и не любопытны!
«А сам? — возразил внутренний голос. — Сидишь здесь и философствуешь, вместо того чтобы пойти в гостиницу и донимать всех вопросами».
Баскунчак опустил глаза и обнаружил, что держит в руке пустой шампур и стакан, на дне которого краснеет несколько капелек вина.
Бар Перекрестка был закрыт, в холле никого не было, даже стеклянная будочка, в которой продавали журналы и газеты, была пуста. За стойкой администратора сидела молоденькая девица, на этот раз темноволосая, но такая же миленькая, как та, которая вчера размещала Баскунчака.
Дмитрий попытался разговорить девушку, но это ему не удалось.
Отойдя от стойки, Баскунчак вспомнил, что забыл газету.
— Да-да, — тряхнула черными кудряшками девица. — Вот ваша «Комсомолка».
С газетой в руках Дмитрий пересек холл. Перед лестницей он бережно развернул «Комсомолку». На обложке сияла пухлая рожа мужика в семейных трусах, прижимающего к пухлому животу несколько бутылок пива. За спиной его хмурился строгий милиционер с дубинкой.
ПРОИЗВОДИТЕЛЬ ПИВА «КЛИНСКОЕ» УЛИЧЕН В ПСИХОТРОННОЙ РЕКЛАМЕ,
— гласил заголовок. На последней странице ощипанных страусих не было. С последней страницы зазывно улыбалась красотка с ногами, начинающимися от ушей. Кроме фотоснимка, в рамке было помещено несколько сомнительных анекдотов, длинными полосками пересекающихся клеточек пытался привлечь к себе очередной кроссворд от Васильева. Баскунчак лихорадочно принялся листать газету. Обширная статья на развороте была, но не о тахоргах, а о браконьерах, свирепствующих в низовьях Волги.
Это была совсем другая газета.
Баскунчак хотел вернуться к стойке. Но вовремя раздумал. Ясное дело, что газета со статьей о тахоргах исчезла навсегда, и на все вопросы девица будет бледнеть и недоуменно пожимать плечиками. Он посмотрел на дату. Газета была сегодняшней.
Еще одно весомое доказательство того, что в этой странной гостинице происходят невероятные вещи, благополучно уплыло из рук.
Раздосадованный Баскунчак вошел в свой номер, сбросил туфли, стянул с себя футболку и лег на застланную постель, задумчиво глядя в потолок.
Ну нет! Он не позволит играть с собой!
На кой черт ему сдались эти игры!
Подумаешь, тайны мадридского двора!
Он встал и начал решительно собирать сумку. Собрав ее, он сел на постель и понял, что никуда не поедет. Пока не разберется в происходящем. Надо только дождаться ночи и вновь посетить Перекресток. А потом совершить прогулочку в глубину. Обязательно в глубину. Совсем незачем отираться около дверей и чувствовать себя бедным родственником. Как там в старой песенке пелось? «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы». Он вспомнил мотивчик и замурлыкал себе под нос эту древнюю песенку, которую когдато написал для забытого уже кинофильма какой-то диссидент.
Пришедшая в голову идея не была особенно неожиданной, скорее она являлась естественным следствием его дневных размышлений. Тем не менее ему сразу стало легче.
Оставалось только прожить день.
Он позвонил Шахову. Его интервью с Нуликом было получено, одобрено и отправлено в набор. Шахов сварливо осведомился, когда Дмитрий покинет волжские берега, они поговорили о приближающемся вручении ежегодной премии имени братьев Стругацких и сошлись на том, что в этом году премию получит роман Вячеслава Фишера «Гравилеты империи Тан».
«Поедешь ты», — сказал Шахов. «Пусть едет Имперян. С друзьями пообщается», — возразил Баскунчак. «Я уже все решил, — непреклонно сказал Шахов. — Поедешь ты». С начальством не спорят. С начальством соглашаются. Тем более если начальство предлагает именно то, что тебя и в самом деле интересует.
Закончив разговор, Баскунчак разделся и пошел в ванную.
Вечером следовало быть в форме. Приняв холодный душ, Баскунчак вернулся в комнату. Решение было принято, поэтому он быстро заснул под легкое, почти неслышимое кошачье урчание, кондиционера.
И проснулся за пару часов до намеченного времени.
Он открыл дверь, и ему понравилось тихое озеро, окруженное ивами. По берегу озера белели мраморные ротонды.
Он вошел в одну из них, сел на барьер, разглядывая зеркальную гладь озера, и услышал голоса: Разговаривали двое.
Один из собеседников был чернокожим с лоснящимся круглым лицом, на котором выделялись толстые темные губы и живые белки глаз. Второй — белокурый громадный скандинав — неторопливо втолковывал ему на непонятном языке, в котором причудливо смешивались английские и русские слова:
— А я говорю, время пришло. Ты только подумай, Мгуи, природа словно нарочно отгородила пустыню от влажных морских ветров. С севера — Тянь-Шань, на западе — Памир, на юге — хребты Тибета и Гималаи. С востока ворота открыты, но там до океана почти три тысячи километров. Сто миллиметров осадков в год — в десять раз меньше, чем нужно в субтропиках!
