Лес кипел и бесновался, лес предупреждал, лес откровенно угрожал, он смертельно ненавидел простор. А потом раздался страшный треск, и, проломив непроходимую глухую стену джунглей, на поляну с голубоватыми блюдцами болотной воды, поднимая фонтаны брызг, выскочило жутковатое существо, похожее на огромную бронированную лягушку. Существо присело, внимательно разглядывая пространство впереди желтыми глазами с вертикальными зрачками, замерло на мгновение и вновь заревело. Пасть у него была огромной, с неровными зубами, которыми чудовище запросто могло в мгновение ока смолотить железнодорожный вагон. От леса вновь накатилась волна вони — так пахло болото, испуская развороченным чревом своим метан и сероводород. Чудовище устремилось через поляну, поросшую голубоватыми цветами, прямо на Баскунчака. Проще всего было бы шагнуть назад, но испуг оказался слишком велик, и Баскунчак побежал куда-то в сторону, с ужасом слыша тяжелые шлепающие звуки позади себя и приближающееся дрожание земли. Он уже ни о чем не думал, потому что лихорадочно крутившиеся в его голове бессвязные обрывки нельзя было назвать мыслями.
Он еще пытался остановиться, успокоиться, ведь все, что окружало его, было безопасным фантомом, который никак не мог угрожать человеческой жизни, но страхи, живущие в подсознании каждого человека, инстинкты, накопленные с доисторических времен, гнали его вперед, и Баскунчак бежал, падая и спотыкаясь, неистово кляня себя за глупую беспечную неосторожность.
Волна запахов догнала его, смяла остатки воли. Теперь уже пахло животным — странное сочетание запахов чужой крови, земли и резко пахнущей смазки, смешанных с запахами болотных цветов и рассеченной в движении свежей листвы.
Баскунчак упал, еще не понимая, как безнадежно ему не повезло, закрыл обеими руками голову, и в это время что-то массивное, тяжелое, совсем не похожее на безопасное фантомное изображение надвинулось на него, вминая маленькое человеческое тело в жесткую пружинистую траву.
Нет, Баскунчак не потерял сознание, но все словно кудато отдалилось, звуки стали глуше, запахи слабее. Послышался странный треск, потом он услышал азартные человеческие голоса.
Кто-то склонился над ним.
— Вот повезло мужику, — хрипловатым, еще возбужденным голосом сказал кто-то. — В последнюю минуту с хвоста у него сняли!
— Ребята, — крикнул уже иной голос. — У кого есть радиобраслет? Свяжитесь с базой, пусть сюда отправят Протоса.
Тут для него есть небольшая работа.
— Ерунда, — возразил первый голос, и чьи-то пальцы коснулись плеча Баскунчака. — Он цел, просто испугался.
— Испугаешься, когда на тебя катит такая махина с полуметровыми клыками. — Это уже сказала женщина, и Баскунчаку вдруг захотелось увидеть ее лицо. Уж больно показался знакомым этот голос.
— Вы только посмотрите, во что он одет, — неожиданно сказал мужчина, который требовал вызвать Протоса. — Это чужак!
— Думаешь, странник? — с интересом спросила женщина.
— Не знаю, — сказал мужчина, — но это не наш. Много их сейчас бродит по реальностям. Мне Вадим с Антоном о таком рассказывали. Беспечность Совета меня просто умиляет. Нельзя так, нельзя! Надо ставить вопрос об ограничении свободного доступа.
Баскунчак хотел сесть и сказать им, что не имеет к странникам никакого отношения, что он обычный журналист, пишущий на темы фантастики, поэтому ему было очень интересно разобраться в мирах, которые создал за Перекрестком неизвестный ему Былицкий. Но, похоже, осматривавший его мужчина чего-то не заметил: огромный хищник, который, дрожа бородавчатой кожей, сейчас лежал на траве неподалеку от него, все-таки успел зацепить Дмитрия. Едва Баскунчак пошевелился, как волна острой боли прошла по всему его телу и ослепительно лопнула где-то в голове, заливая сознание слепящей вспышкой. «Так это не фантом!» — успел разочарованно подумать Дмитрий и потерял сознание.
Организм, пусть и с запозданием, отреагировал на происходящее.
Хотелось думать, что окружающие поймут его правильно.
А пришел он в себя утром в своем номере, на мятой постели. Некоторое время он с тайным страхом прислушивался к своему телу и боялся пошевелиться. Потом осторожно потянулся. Боли не было.
Он сел на постели, оглядел себя, потом висящую на спинке кресла одежду. Ничего необычного.
Баскунчак отправился в ванную комнату, почистил зубы, неторопливо побрился и принялся умываться. Произошедшее с ним еще требовало осмысления, но прежде следовало привести себя в порядок.
Он еще умывался, когда в дверь постучали.
Дмитрий вышел из ванной, промокая мокрое лицо полотенцем, распахнул дверь и увидел того, кого так стремился увидеть в последнее время.
На пороге стоял Жилин.
— Доброе утро! — весело сказал он. — Не ждали? Думаю, пришла пора поговорить. В номер пустите?
Баскунчак посторонился.
— Входите.
Жилин вошел в номер, с любопытством человека, попавшего в чужой дом, огляделся. Взгляд его остановился на собранной сумке.
— Уже собрались? — спросил он.
— Домой пора, — пожал плечами Баскунчак. — Не вечность же сидеть в командировке! А как ваши успехи? Вы свою командировку завершили?
— Заканчиваю.
Жилин открыл дверь на балкон. Громадный, плечистый, он, казалось, занимал весь дверной проем.
— Значит, вы пришли открывать мне глаза, — с любопытством спросил журналист. — Кое-что я уже понял.
— И даже успел кое-что посмотреть, — в тон ему отозвался посетитель. — Было интересно?
— Конечно, — легко признал Баскунчак. — И все-таки хотелось понять смысл всей этой виртуальной игрушки. Зачем все? Для кого?
— Игрушка? — удивился Жилин. — Это вы так все восприняли? Это не игрушка, Дмитрий, это серьезный эксперимент, в котором участвуют тысячи людей. Про Былицкого вам уже рассказали?
— Немного, — сказал Баскунчак.
— И что вы думаете?
— Я все понимаю, — сказал Баскунчак. — Этот ваш Былицкий достиг неслыханных результатов. Но вся виртуальная бутафория не имела бы никакого смысла, если бы в игре не принимали участия люди. Как вас зовут в действительности? — Заметив, что собеседник качнул головой, Баскунчак предупредительно поднял руку. — Хорошо, хорошо, хотите быть Жилиным, так будьте им. В конце концов, все это не имеет значения. Но скажите, вам-то какой интерес играть в чужой пьесе? Былицкий вам хорошо платит?
Жилин, улыбаясь, смотрел на журналиста.
— Пусть будет по-вашему, — сказал он. — Я готов рассмотреть и такую возможность. Наш мир придуман, а ваш существует в реальности. Но где приятнее жить? Здесь, в вашем мире, грязь, трупы, продажные политики, постоянная угроза войны, загаженная планета, нищета и несправедливость. У нас светлый мир, где каждый с удовольствием занимается своим делом, чистые реки, дружелюбные люди. Проблемы, конечно, есть. Но ведь очень скучно жить без проблем.
