– Мы возвращаемся домой, – сказал он. Теперь Чарли выглядел точь-в-точь как Род Бейкер, звезда приключенческих шоу. Он отлично смотрелся с бластером на поясе, в надвинутой на глаза темно-зеленой шляпе. – Мы в нескольких часах пути от Скайдека. Придете завтра на вечеринку?
– Обязательно, Чарли, – ответила я. – Спрошу у Алекса, что он думает. Сама я точно буду. Как я понимаю, полет прошел успешно?
– Все отлично. Мы спасли восемь Бета, в том числе одного, который особенно заинтересует Алекса.
– Как это?
– Хорхе может полностью воспроизвести события последних дней в Парнас-хаусе, когда они пытались эвакуировать всех с планеты.
– Что такое Парнас-хаус?
– Алекс знает. Когда случилась катастрофа, там находился мозговой центр планеты. Так или иначе, завтра будет праздник у Дока. Знаешь, где его дом?
– Да.
– Официально мы еще ни о чем не объявляли. Хотим немного подождать.
– Зачем?
– Сейчас ты, Алекс и Дот – герои новостей. Мы не хотим вам мешать. Я очень огорчен известием о том, что случилось с Дот. Это замечательная женщина.
По словам Алекса, в Парнас-хаусе принимались все важнейшие решения перед катастрофой на Вильянуэве.
– У нас нет четкой картины событий того времени – слишком давно это происходило. Есть разные версии, и все противоречат друг другу. Маргус Виранди, героический лидер, отнял власть у Филипа Клауса, нерешительного идиота, который, похоже, толком не понимал, что творится. Виранди потерял руку во время мятежа, но спас множество жизней и в конечном счете пожертвовал собой. Другие утверждают, будто он был помешан на власти и считал, что предсказания о надвигающемся облаке призваны выставить Клауса героем. В итоге многие безвинно погибли из-за него.
– Не могу поверить, – сказала я, – что до сих пор никто не пытался забрать оттуда искина.
– Вообще-то, были две такие попытки, но обе оказались неудачными. Одна экспедиция погибла, в живых не осталось никого. Никто не знал, где именно находится искин. Думаю, у Дока все получилось потому, что рядом был Чарли.
– Может, Чарли даже наградят, – заметила я. Подобного никогда еще не случалось и, конечно, не случилось и в этот раз. Собственно, не наградили никого.
Не знаю, намеревался ли всерьез Док Драммонд сохранить в тайне свою находку, но это осталось несбыточной мечтой. Когда со Скайдека стартует экспедиция, представляющая интерес для прессы, кто-нибудь обязательно проболтается о ее возвращении. Обычно проговаривается один из диспетчеров или начальников: в итоге он получает возможность встретиться, а иногда и пообщаться с кем-либо вроде Броктона Мура, ведущего «Круглого стола».
В результате на Драммонда накинулись репортеры, когда до Скайдека еще оставалось два часа полета. Улетая несколькими неделями раньше, он тоже возбуждал повышенный интерес у журналистов, но это не шло в сравнение с тем, как его встретили при возвращении. Однако к истории планеты представители прессы были равнодушны.
– Первым делом мы спросили, есть ли погибшие, – сказал мне в тот вечер один из репортеров. – И, честно говоря, мы были разочарованы, узнав, что жертв нет, хотя и притворились успокоенными. Мы спросили, подверглись ли они нападению, что́ привезли с собой. Большинство моих коллег даже понятия не имели, кем был Маргус Виранди. – Он покачал головой. – Как можно, занимаясь этим делом, быть такими невеждами?
– Не знаю, – ответила я, сдерживая улыбку. – Среди репортеров тоже бывают тупицы.
Как и среди всех нас.
На нас обрушилась новая лавина звонков. Джейкоб давал стандартные ответы: Алекс напрямую не связан с экспедицией, он рад, что все целы и невредимы, но сам ни в чем не участвует, и поэтому больше никаких комментариев не будет, большое спасибо.
Дом Дока – почти дворец – был ярко освещен и содрогался от музыки, смеха и аплодисментов. Мы покинули небо, затянутое тучами, и опустились на посадочную площадку: там управление взяли на себя искины, переместив скиммер на парковку. В доме среди пышных занавесок, резной мебели, заставленных книгами шкафов и произведений электронного искусства бродили несколько сотен человек. Нас встретили Док и его жена Сара, тоже летавшая с ним: они представили нас своим коллегам-медикам, участникам экспедиции, соседям, ученым из близлежащего университета Консеки и нескольким знаменитостям из мира шоу-бизнеса. Разумеется, все были с семьями. Казалось, с этими людьми лучше не связываться. Несмотря на первое впечатление, я поняла, что Док в точности все рассчитал.
Само собой, пришел и Чарли, опять в обличье Рода Бейкера: окруженный небольшой группой людей, он стоял в углу библиотеки и рассказывал, как они высадились в Бьюкенен-Харборе, а затем улетели оттуда с искином – Бета, – некогда принадлежавшим Кассандре Талли, признанному классику. Ее юмористические произведения читают и сегодня, через несколько тысячелетий после ее смерти. Никто из авторов комедий не продержался столь долго.
Вместе с Чарли были семь других Бета, в обличье мужчин аристократического вида, прекрасных женщин и даже бывшего президента Вильянуэвы. Восьмой, которого нашли на выброшенном на берег корабле, чудом уцелевшем после тысяч приливов, видимо, оказался более застенчивым – у него не было голограммы, но он разговаривал со всеми, кто желал пообщаться, выражая радость по поводу своего спасения. Как он поведал мне, ему хотелось, чтобы поднялся уровень воды или корабль развалился на части: тогда его питание наконец отключилось бы.
– Но теперь, – сказал он, – я счастлив, что этого так и не случилось.
Док заявил, что мы немало способствовали успеху его миссии, и добавил, что уже поступают пожертвования на новые экспедиции.
Я несколько раз возвращалась в музей Кейтон-Ферри. Элиот Чермак все так же гордо смотрит с фотографии в галерее героев – красивый, отважный, самоотверженный. Меня не оставляет мысль, что, если бы Элизабет в тот вечер сказала «да» и Чермак провел бы с ней ночь на острове Виргиния, он пережил бы землетрясение и вернулся за Крисом Робином. Тогда можно было бы избежать потери «Капеллы» через несколько лет: две тысячи шестьсот человек остались бы в живых. Алекс больше не высказывал предположений о событиях той роковой ночи, считая, что ничего хорошего из этого не выйдет.
На следующий день после праздника Шара пригласила нас на ужин в «Тардис».
– Угощаю, – сказала она. – У меня новости.
Мы пришли пораньше и успели выпить вина – наверняка речь шла о хороших новостях, что-нибудь насчет блокнота. Наконец, улыбаясь, вошла Шара, которую ждал «Черный карго» – ее любимый напиток.
– Мы добились результата, – сказала она, делая глоток. – Нам было известно, что степень опасности для корабля, совершающего прыжок вблизи траектории черной дыры, зависит от сочетания факторов – типа двигателя и прочего. Вы все это знаете.
– Да.
– Это было непросто, но мы нашли формулу.
Подошел официант.
– Здравствуйте. Меня зовут Калефф. Готовы сделать заказ? – спросил он.
– Подождите минуту, – попросил Алекс.
Калефф улыбнулся, поклонился и ушел. Алекс не сводил взгляда с Шары. Я снова наполнила бокалы. Шара, растягивая мгновение, сделала еще глоток.
– Неплохо, – одобрила она.
– Продолжай, Шара, – поторопил ее Алекс.
– Ладно. В общем, при наличии первоначальной информации относительно старта пропавшего корабля мы можем дать обоснованный прогноз, указав, где и когда он появится. У нас еще не все готово, но успехи есть.
– Значит…
– Похоже, что «Капелла» всплывет через четыре года. И мы намерены при этом присутствовать.
Отношение к искинам во всем мире меняется. Я вовсе не утверждаю, что ответственность за это несем мы с Алексом, но тем не менее термин «Бета» стал общепринятым. Есть мнение, что это слово просто легче произносить, чем «искин». Так или иначе, Бета теперь могут владеть собственностью во многих муниципалитетах по всей планете. Другие планеты Конфедерации, недовольные происходящим, обвиняют Окраину в слабости и глупой сентиментальности.
У Чарли есть дом в горах к северо-западу от Андиквара, и мы порой приезжаем туда на вечеринки – хозяин их обожает. Движение за права искинов возникло и на Деллаконде, появился законопроект о предоставлении Бета права голоса.
Одни ученые спорят о том, каким образом искин смог обрести разум, другие – о том, когда именно это произошло. Некоторые придерживаются мнения, что они обладали разумом с древних времен – с тех пор, как литературный мир обнаружил, что великий романист двадцать третьего века Макс Олбрайт на самом деле был Бета.
Как христиане, так и иудеи недавно сошлись на том, что никто не знает в точности, есть ли у Бета душа, но будет разумно предположить ее наличие. Исламские теологи, всегда остро реагирующие на общественные вопросы, пока не пришли к какому-либо решению.
