гранях его фигуру.
С минуту разведчик не двигался с места, продолжая ожидать развития событий. Ничего не происходило. Многогранник был освещен так, словно светился сам воздух. Каждое движение отражалось в зеркале граней тысячекратно, и глаза от этого уставали очень быстро… Вздохнув, Диего сделал шаг, другой… Казалось, весь объем многогранника переместился вместе с ним. Тогда он побежал – никакого результата. Остановился, сел. И тут же вокруг проявились полупрозрачные сложные геометрические фигуры, пересекающиеся плоскости, ажурные конструкции – все это в процессе роста, смешения, нагромождения друг на друга, сплетения в невообразимый абстрактный геометрический ком…
Тряхнув головой, Диего зажмурился и услышал нарастающий отчетливый свист, заполнивший его до краев. Апатия овладела им, свист усилился до боли в ушах, и Диего стал растворяться в нем, проваливаться в небытие…
Два раза ему на мгновение удавалось приоткрыть дверцу сознания, сначала он ощутил себя стоящим над бездной на краю узкой площадки, потом увидел над собой нависшее жуткое серое лицо-маску…
В сознание он пришел, будто его включили. Долго потом мерещилось тихое клацание тумблера, который фантазия поместила почему-то под мышкой. Клац! – и вот он уже бодр и свеж, тело легкое, послушное – сказка, а не пробуждение.
А потом Диего понял, что видит перед собой, и замер с поднятой рукой. Сначала пришло впечатление необычного простора: он стоял на плоской вершине будто срезанной лезвием горы и смотрел на равнины, горные страны, океан – уходившие в бесконечную даль. Странность номер один: именно в бесконечную – горизонта не было, на пределе видимости все детали ландшафта сливались в цветную мозаику, уходившую все дальше и дальше. Затем Диего заметил вторую странность: то, что он сначала принял за узор и вязь облаков над собой, оказалось такой же плоскостью с лесами, горами, морями и реками, но обращенной вниз головой к нормальному ландшафту и видимой как сквозь мерцающий слой голубого тумана. И еще: сверкание вдали над равнинами и совсем близко от вершины горы полупрозрачных стен, как бы скрывавших за собой другие миры, обращенные к нормальному по перпендикуляру. Диего долго всматривался в один из загадочных бликов, пока не разглядел туманный гигантский горный хребет, расположенный на такой же туманно-эфемерной вертикальной платформе.
– Пересечение миров! – вслух сказал он. – Как же они не влияют друг на друга?
Словно для демонстрации возможностей местной физики из-под горы выскочил скособоченный ажурный короб – летательный аппарат – и на большой скорости проделал несколько челночных походов из края в край равнины, теряясь в голубоватой дымке атмосферы. Затем он вспыхнул белым светом, одна из вертикальных поверхностей с равнинным ландшафтом при этом мгновенно приобрела четкие формы, цвет и плотность, так что у Диего даже дух захватило, словно он наклонился над пропастью, и тут же вертикальный мир и коробчатая машина стали невидимыми: вероятно, машина перешла в иное измерение и мчалась теперь где-то над горами другого мира.
– Великий Космос! – пробормотал Диего. Он только сейчас заметил, что в небе не было ни светила, ни звезд, ни лун, но освещенность загадочного, тысячекратно пересекающегося в самом себе, бесконечного мира была такой, словно он имел по крайней мере два солнца.
Диего попробовал вызвать Пинегина или крейсер, но динамики молчали. «Кинозал» сверхоборотня продолжал работать. И тут пограничник почувствовал на плече тяжелую руку. Он повернул голову и вздрогнул, несмотря на всю свою выдержку. Рядом в знакомом белом комбинезоне спасателя, который из-за многих преимуществ носили все космонавты, стоял человек. Высокий, атлетически сложенный, смуглолицый, с упрямой складкой бровей и настороженным взглядом.
– Черт возьми! – пробасил он, не снимая руки с плеча Диего. – Скафандр ВЗ! Кто вы? Что здесь делаете? И где это мы? – Он только теперь огляделся, на лице отразилось недоумение.
Диего включил внешний звуковой передатчик.
– А вы кто?
– Я Батиевский, трансналадчик, последнее место работы – система гаммы Единорога. На Юлии нас застала гроза, и… не понимаю, как я здесь оказался. Где мой напарник, Шубин?
– Я думал, мы это узнаем от вас. А вы хоть представляете, где находитесь?
Смуглолицый Батиевский еще раз, более внимательно, огляделся, пожал плечами. В глазах его загорелся интерес, но лицо осталось замкнутым, не дрогнуло.
«Серьезный мужик, – отметил про себя Диего. – Не паникует. Однако если он жив, то и другие похищенные живы?! Значит, все-таки плен? Не значит ли это, что и я в плену? Но чего от нас хотят хозяева сверхоборотня?»
– Мы выехали по сигналу SOS… – начал Батиевский, и вдруг глаза его расширились. – Кто это?..
Диего оглянулся. От края площадки к ним неторопливо шествовал серый человек.
– И я этого не знаю, – помедлив, ответил Диего. – Может быть, хозяин, а может, такой же пленник, как мы.
– Чего он медлит? – пробормотал Торанц.
Десантный когг перестал опускаться и завис над дырой шахты, скрытой тенью кратера.
– А что он может сделать в данный момент? – ответил вопросом на вопрос Пинегин. – Витя, кто у тебя в ДК?
– Игорь Забара и Саша Лех.
– Хорошо.
– Что хорошо-то? – не понял Сергиенко.
– Хорошо, что пошли эти ребята. Лех – пилот-виртуоз, ну а Забара смел и умен… Витя, дай прямую связь с ребятами.
– Бери.
На пульте селектора вспыхнул крошечный зеленый огонек. Пинегин тронул сенсор и проговорил:
– Игорь, что случилось? Почему висишь?
– Дырка узковата, – тотчас же отозвался Забара, – когг не пройдет. Придется дальше идти на антиграве. Саша подстрахует полем.
– Добро, – после некоторого колебания сказал Пинегин. – Спустишься до уровня отверстия шахты и посигналишь прожектором. В шахту не спускайся, сам знаешь, чем кончаются объятия сверхоборотня.
От десантолета оторвалась серебристая пылинка, исчезла в тени кратера. Потом там вспыхнул свет, и стены кратера заиграли сотнями радуг.
