— Мы, в свою очередь, примем все, что вы сможете дать нам, — продолжала девушка. Вид у нее вдруг стал какой-то усталый, несмотря на ее цветущую молодость. — Всю свою жизнь мы сражаемся с этими хрунтанскими варварами и ждем того дня, когда, наконец, придет помощь с Земли. И вот пришли земляне, и мы видим, что они хотят уничтожить и нас, и наших врагов! Видимо, произошли какие-то огромные перемены.
— Дело тут не в изменениях, — спокойно вставил Хэзлтон, — а в том, что сами вы остались прежними. Улетев с Земли, мы словно отправились в путешествие во времени: расстояния планет от Земли вполне можно было бы откалибровать по годам. Звезды, удаленные от Земли, как ваша, являются историческими тихими заводями. И ситуация становится весьма сложной, когда сталкиваются исторические периоды, как столкнулись ваша гамильтонианская эра и эра Хрунтанской Империи. Две культуры как бы замораживают друг друга, в момент конфликта меж ними развитие прекращается, и когда история их все же нагоняет — что ж, естественно — это шок.
— Я хочу затронуть практический вопрос, — сказал Амальфи. — Мы предпочли бы самостоятельно выбрать место приземления. Если мы можем заранее отправить на вашу планету специалистов, они бы нашли для нас логово.
— Логово?
— Рудный участок. Я надеюсь, нам это будет разрешено?
— Не знаю, — неопределенно произнесла девушка. — У нас не хватает металлов, особенно стали. Мы вынуждены использовать любой лом…
— Железом и сталью мы практически не пользуемся, — заверил ее Амальфи. — Мы регенерируем все свои отходы, а кроме того, сталь служит очень долго. Нам нужен германий и некоторые другие редкоземельные металлы. Они используются в приборах. У вас, наверное, много этого сырья. Амальфи не счел необходимым упомянуть о том, что германий служил основой современной универсальной валюты. Сказанное соответствовало действительности. В отношениях с остальными планетами всегда приходилось скрывать некоторые факты — пусть они станут известны после того, как город отбудет оттуда.
— Можно мне воспользоваться вашим телефоном? — попросила девушка.
Амальфи отошел от стола, но, видя, как девушка беспомощно возится с ручками управления видеокамерой, вернулся, чтобы помочь ей. Спустя мгновение она коротко обрисовала беседу командиру с Утопии. «Понимают ли Хрунтане английский?» — подумал Амальфи. Его не особенно волновало, что разговор с начальником будет подслушан. Да и вряд ли это возможно: гигантская планета сама по себе является прекрасным глушителем — ведь жители Утопии пользовались не ультрафонами или коммуникаторами Дирака, а обычным радио. Но от исключительной важности того, услышали ли и поняли Хрунтане предупреждение, посланное городу Земной полицией, зависела работоспособность плана Хэзлтона. Это обстоятельство необходимо проверить как можно ненавязчивее.
Наверное столь же разумно будет резко ограничить передачу технической информации из города. Вряд ли полиция будет довольна, если гамильтонианцы или хрунтане заимеют массу бластеров Бете, полевых бомб или чего-нибудь еще из современного арсенала (или того, что можно было считать современным в последний раз, когда город имел возможность обновить имеющуюся информацию, около столетия тому назад). У полицейских не возникнет никаких сомнений в том, кого следует винить. Однако приятно сознавать, что никто в Городе не знал, по крайней мере, как построить Прерыватель. Однако неожиданно перед мысленным взором Амальфи встала ужасающая картина: толпа хрунтанских варваров покидает эту звездную систему на кораблях со спиндиззи, расчищая дорогу для триумфа архаичной цивилизации, сметая на своем пути звезды и планеты.
— Все согласовано, — сказала девушка. — Капитан Сэведж предложил, чтобы ваши специалисты летели в моей шлюпке: это позволит сэкономить время. Есть ли у вас кто-нибудь, кто знает толк в межзвездных двигателях?
— Я сам поеду, — воспрянул Хэзлтон. — Я знаком со спиндиззи не хуже любого специалиста.
— Не может быть и речи, Марк. Ты мне нужен здесь. С этой задачей справится любой. Можем послать этого Уэбстера, дадим ему шанс покинуть Город еще до того, как сядем сами.
Амальфи быстро сказал несколько слов в свободный микрофон.
— Ну вот. Леди, наши люди будут ждать вас возле шлюпки. Если капитан Сэведж позвонит нам точно через неделю, считая от сегодняшнего дня, и сообщит, где мы можем опуститься на Утопии, мы примем официальное предложение и отойдем от этой газовой планеты.
После того, как девушка-посланница Утопии ушла, воцарилось долгое молчание. Наконец, Амальфи медленно произнес:
— Марк, мне кажется, в нашем Городе вполне достаточно женщин.
Хэзлтон густо покраснел.
— Прошу прощения, босс. Слова вырвались у меня непроизвольно. И все же мне кажется, мы можем для них что-нибудь сделать. Хрунтанская Империя была довольно тошнотворным государством, если память меня не обманывает.
— Нас это не касается, — резко оборвал его Амальфи. Ему не хотелось применять к Хэзлтону всю полноту своей власти: управляющий городом был для Амальфи почти что сыном. Собственного сына, находясь на посту мэра, он иметь не мог, поскольку законы городов-бродяг имели весьма сложные охранные статьи против оснований возможной династии. Только Амальфи знал, как часто легковерный и резкий ум молодого человека приводил его к черте смещения, а то и расстрела Отцами Города. И ситуация, подобная этой, являлась весьма важной для выживания города.
— Послушай, Марк. Мы не можем позволить себе иметь симпатии. Мы же Бродяги. Ну кто для нас эти гамильтонианцы? Они и сами-то не понимают, кто они такие. Минуту назад я подумал о том, какая катастрофа могла бы произойти, если бы Хрунтане завладел Прерывателем или каким-то другим подобным оружием и начали шантажировать всех, чтобы реанимировать старую империю. Но разве ты не видишь, что _с_е_г_о_д_н_я_ и возрождение гамильтонианства — ничуть не лучше. Я признаю, внешне может оказаться, что смириться с этим оказалось бы, наверное, легче, чем с новой Хрунтанской тиранией, но с исторических позиций это имело бы одинаково катастрофические последствия. Эти планеты сражаются друг с другом, защищая идеи, которые утратили свое значение полтысячелетия назад. Сегодня они обе н_е_п_р_и_е_м_л_е_м_ы_ в одинаковой степени.
Амальфи прервался, чтобы передохнуть, извлек изо рта пережеванную сигару и принялся с удивлением рассматривать ее:
— Я понял, что должен прочитать тебе нотацию, когда увидел, что эта девушка лишает тебя возможности правильно оценить события. Я всегда считал тебя лучшим морфологом из всех, с кем мне приходилось работать, а любой городской управляющий должен быть отличным морфологом. Если бы сексуальное влечение не ослепило тебя, ты наверняка заметил бы, что эти люди — просто жертвы псевдоморфоза. Это — мертвые культуры, и они приближаются к своему распаду, хотя и те и другие полагают, что это — возрождение.
