— Прошедший через Вход явился к нам, — она повернулась к своей свите, — и принес с собой свой мир.
Она внимательно посмотрела в глаза Остину:
— Почему ты пришел сюда?
Опешивший от того факта, что туземка свободно изъясняется на космическом интерлекте, капитан сказал:
— Я вернулся… то есть, я возвращался…
Женщина улыбнулась одними губами и перебила его:
— Правильно! Ты вернулся к себе домой, странник.
— Э-э-э… Простите, это не совсем так, — попробовал объяснить Остин. — Я прилетел с далеких звезд на эту планету, вместе со своей командой. Мы — путешественники. И мы отправились в поход к тем красным горам на такой большой машине с колесами, я прошел в пещеру… — Остин стал рассказывать доступными словами о происшедшем, надеясь, что эти люди поймут хотя бы половину. За все время рассказа, женщина величественно задрав подбородок слушала, изредка изгибая тонкую бровь. Когда речь зашла о зеркале, она встрепенулась, распахнула глубокие хищные глаза.
…- потом эта штука втянула меня в себя и я потерял сознание. Затем она меня выплюнула назад, и видимо я сильно ударился головой об стену… — астронавт отчаянно жестикулировал, глаза туземцев неотступно следили за его руками. — В каком-то тумане я успел заметить свое отражение, которое ушло назад, хотя такого никак не могло быть. Так все и произошло. И вот теперь я сам возвращаюсь назад, а вместо стеклянной пустыни увидел все это….
— Ты прошел через Вход, разве непонятно? — слегка насмешливо заявила женщина. — Мы знали, что ты придешь. — Она посмотрела на соплеменников, и те важно закивали. — Потому что к нам часто приходят такие, как ты. Заплутавшие. Потерявшие себя.
— Но, похоже, произошла какая-то ошибка! Мои товарищи ждут меня!
— Если ты попал сюда, значит, это твой мир. И никакой ошибки быть не может, — категорично высказалась женщина, и плавно взмахнула рукой. — Твои товарищи тебя дождались. Ты же сам сказал, что видел, как уходил от Входа.
— Но это было все лишь отражение… — Остин хотел бы возразить, и тут страшная догадка пронзила его насквозь. — Как же… это…
— Да, — жрица медленно закрыла и открыла глаза.
— Отражение, — бесцветно произнес он одними губами. — Зеркало! Оно не оттолкнуло, а поглотило его. И теперь Остин — по другую сторону этого зеркала. Вот почему в зале с иероглифами он почуял подвох. Мраморные ящики должны были находиться справа от него, а они, как и по пути к зеркалу, располагались слева!
Остин уставился на жрицу невидящим взглядом.
— Я должен вернуться, — прохрипел он.
— Зачем? — в глазах жрицы мелькнула тень тревоги вперемежку с изумлением. — Разве этот мир тебе не нравится?… Вход никогда не ошибается и дает страннику то, чего он хочет. Через Вход проходят только те, кто что-то потерял. И прошедшие получают шанс начать все с начала.
— О чем ты? — подозрительно спросил кэп.
— Ты знаешь. Но не хочешь признать это.
— Я не понимаю. Ты можешь толком объяснить, каким образом я сюда попал?
Женщина молчала.
— Нет, — твердо сказал Остин. — Я командир корабля и я — только я и никто другой, — обязан руководить экспедицией. Прощайте!
С этими словами Остин развернулся и побежал обратно, к ущелью, гулко топая рифлеными ботинками по дороге.
— До скорой встречи, — сказала жрица, но астронавт уже позабыл о ней, теперь самое главное для него было: успеть.
Это немыслимо, стучало в мозгу. Дико. Невозможно. Нереально. Остин на ходу нахлобучил колпак гермошлема. Все расстояние от тоннеля до зала иероглифов он преодолел за десять минут, не жалея себя. Наконец он очутился перед аркой и невольно взгляд его столкнулся с человеческим глазом, окруженным клочьями галактических рукавов. Глаз не мигая уставился ему прямо в душу. Что-то тлело на дне зрачка, что-то глубокое и неведомое, но Остин громко сглотнул и рывком бросил себя в проход к зеркалу. Эти метры он буквально прополз, задыхаясь от бега. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, в боку кололо, а перед глазами плавали черные пятна. Остин ввалился в комнатку, чуть ли не в объятья к дрону-разведчику. Свет портативного фонаря опять потускнел. Немного отдышавшись, капитан подошел к зеркалу и тронул его рукой. Перчатка скользнула по отражающей поверхности.
И все.
Остин ткнул пальцем прямо в зеркало. Палец натолкнулся на твердое и продвигаться дальше не захотел. Капитан возобновил попытку, еще и еще раз. Минуты текли, срок, отпущенный экипажу, давно истек, а кэп бился о зеркало, как рыба об лед. Тогда Остин в отчаянии заколотил руками по поверхности, стал пинать зеркало ногами, что-то кричать, сыпать проклятиями и карами, но все его усилия оказались тщетными. Больше всего его поражало то, что экипаж не приходил к нему на выручку, не подавал никаких признаков своего присутствия. Щеглов был упертым малым и непременно попытался бы выручить своего начальника.
Кэп обессилено опустился на пол, спиной к зеркалу. Свет, проникавший до этого через щель, мигнул пару раз на прощанье и померк. Комната стремительно погружалась в полумрак. Остин вспомнил слова жрицы: вход дает страннику то, чего он хочет. Значит надо захотеть попасть домой, захотеть к звездолету. О чем он думал в прошлый раз, когда гладил волнистую поверхность? О чем-то неизведанном, манящем, загадочном и в то же время таком по-домашнему уютном. О мире, который утратил навсегда с уходом любимой женщины и ребенка, и который уже никогда не вернуть. Мимолетная фантазия. Секундная слабость. Голоса в тишине.
Он хочет, он искренне хочет вернуться. Потому что его ждут верные люди, от их скромного предприятия зависит, будут ли они жить благополучно оставшийся год, будут ли сыты и счастливы их мужья, жены и дети, смогут ли новые люди основать здесь колонию. Кто-то должен руководить экспедицией. Да, возможно, Щеглов справится, но он, Остин уже так прочно вписался в роль лидера, что астронавты вряд ли смогут вообразить кого-то другого на его месте.
В какой-то момент Остин почувствовал, как твердое разъезжается за спиной и его торс постепенно проваливается внутрь. Он раскинул руки, чтобы было удобнее и приготовился встретить боль.
Но боли не было. Его разум растворился в чем-то обжигающе холодном. И вновь возник из небытия.
Капитан Остин стоял на четвереньках и тряс головой, пытаясь унять позывы к рвоте. Желудок в панике метался между сердцем и печенкой. Глубоко подышав с минуту, кэп воздвигся на ноги и оглянулся на зеркало, которое теперь исправно отражало комнату, двух роботов, но не отражало человека в скафандре. Он пошел в зал. Пусто. Первым делом он проверил мраморные ящики. Монолиты были справа. Замечательно. Сейчас времени подмечать мелкие детали не было, и он быстро зашагал к черному коридору, вызывая на ходу звездолет. На этот раз его передатчик поймал пеленг, хаос эфирного шума сменился равномерным сигналом вызова и ожидания настройки связи.
