– Прощу прощения? – Камилла как раз собиралась сказать, что может пригласить более опытного коллегу для консультации в режиме удаленного присутствия, но ее неразговорчивая пациентка, наконец, прояснила ситуацию.
– Ты меня слышала, дармоедка. – Отвернувшись, женщина зашаркала прочь, продолжая демонстрировать бессвязную пантомиму недомогания, но уже через несколько метров рассмеялась и перешла на нормальный шаг.
Камилла уже давно приучила себя не ругаться на пациентов, обливавших ее рвотой. Выработанная дисциплина помогла ей не проронить ни слова по пути к своему посту.
За весь год Камилле не приходилось сталкиваться с настолько загруженной сменой. Люди шли к ней, прихрамывая, охая и вопя. Кому-то помогали здоровые друзья, кто-то приходил своими силами. Некоторые заявлялись группами и подражали симптомам друг друга – делая вид, что стали жертвами одной и той же дефектной партии алкоголя.
Камилла добросовестно обслуживала всех пациентов, разгадывая по мере необходимости их шарады. Во время осмотра большинство шутников довольно быстро доходили до того момента, когда они начинали демонстративно изучать лицо врача и, выяснив, кем были ее предки, с отвращением шарахались от Камиллы. Лишь немногие продолжали свою скверную игру после того, как она выясняла, что с ними все в порядке, но стоило ей предложить им консультацию другого врача, как они неизменно отвечали отказом и ретировались.
Зловредные флэш-мобы уже давно стали оружием обиженных, бессловесных подростков с мышлением стадных хищников. Она не чувствовала физической угрозы; расположенный в углу клиники робот-охранник доказал свое умение справляться с пациентами, которые действительно находились в измененном состоянии сознания и пытались ее схватить, заколоть или придушить. Но несмотря на фасад профессионализма, который Камилла поддерживала на работе, часть ее не смогла удержаться от фантазий, в которых она хватала одного из этих самодовольных клоунов за плечи и кричала ему прямо в лицо: «Что с тобой не так? Мои предки зарабатывали на жизнь своим умом. С какой стати мне просить у тебя за это прощения, если твоих собственных природа, как я вижу, обделила мозгами?»
За двадцать минут до конца смены в клинику ввалилась группы из четырнадцати человек – молодых и в основном мужчин. Они бессвязно лепетали, строили рожи, смеялись и плакали. Для начала Камилла выбрала одного из них, но не добившись вразумительных ответов на свои вопросы, отвела его в смотровую кабинку и задернула занавески.
Пока он сам сидел в страховочной привязи, свесив голову и бесцельно блуждая взглядом, в кабинку начали пробираться его спутники. Камилла вывела окно с видеотрансляцией от робота; он уже задержал четверых – больше его руки не позволяли, – но никто из них не вел себя настолько агрессивно, чтобы дать повод применить более весомую силу или успокоительные.
Камилла развернулась и встала лицом к незваным гостям.
– Убирайтесь отсюда! – резко сказал она. – Я пытаюсь помочь вашему другу.
Ближайшая к ней женщина непонимающе уставилась в ответ. Камиллу колотила дрожь. Никто не тронул ее и пальцем, не угрожал, но часть ее уже предугадывала подобный исход, задаваясь вопросом, было бы решение позвать на помощь, чтобы справиться с этими полумертвыми тряпичными куклами, воспринято как проявление слабости и некомпетентности.
Светящийся квадратик в углу ее поля зрения мигнул и исчез; связь с роботом пропала. Она попыталась восстановить соединение, но все средства связи дали сбой. Клиника была оснащена дюжиной камер видеонаблюдения, но Камилла не знала, используют ли они радиосвязь или оптоволокно.
Позади нее раздался голос мужчины в страховочной привязи.
– Надеюсь, мы не причинили вам больших неудобств. Мы кое-что отмечали, и празднование, похоже, вышло из-под контроля. – Сейчас его слова звучали с идеальной четкостью.
Камилла повернулась к нему.
– Если с вами все в порядке, то, может быть, уже свалите на хер?
– С удовольствием. – Он выбрался из страховочной привязи и встал рядом с ней, приклеившись подошвами к полу. – А вы не собираетесь спросить, что именно мы праздновали?
Камилла не ответила. Поглазев на нее несколько секунд, мужчина улыбнулся и вывел своих спутников из кабинки.
Дождавшись, пока они уйдут, Камилла проверила соединению с сетью; связь восстановилась. Она открыла новостную ленту и вывела результаты. Голосование завершилось: налог на Сивадье был одобрен большинством голосов, составившим пятьдесят два процента.
Она вошла в туалет и уселась в одной из кабинок; в ее случае это был единственный способ избежать вездесущих камер. Обхватив голову руками, она зарыдала от ярости.
Глава 6
– Ваша спутница не смогла прийти? – спросил Оливье у Анны.
– Она не любитель таких мероприятий. – Хлоя не объяснилась и не принесла извинений, поэтому Анна не была настроена выдумывать их за нее.
– У вас есть дети? – спросила Селин.
– У меня есть сын.
– Вы можете не кривя душой сказать, что не ставите его благополучие выше других людей?
– Конечно нет! – ошеломленно воскликнула Анна. – Но я никогда не рассчитывала на то, что церерское общество в целом будет относиться к нему по-особенному. Можно любить своего ребенка сильнее других и в то же самое время доверять власть системе, которая считает всех детей взаимозаменяемыми.
– Только, если вы никогда не чувствовали разницу, – заметила Селин.
Анне хотелось сказать, что если церерская система не дала ей почувствовать упомянутую разницу, это лишь добавляло очко в ее пользу. Но она не знала, какие незажившие раны скрывались за фанатизмом этой женщины.
– Довольно с нас политики, – сказал Оливье. – Пора к столу.
* * *
Когда Анна вернулась домой, Хлоя разглядывала какой-то оверлей. Он не был приватным, но Анна даже не глядя могла сказать, что именно он транслировал.
– В таком масштабе они даже за месяц едва успевают сдвинуться с места, – задумчиво произнесла Хлоя, поднося к оверлею большой палец, чтобы оценить размеры соответствующего фрагмента траектории.
– Или за десять лет, – добавила Анна.
– Ему надо было остаться дома и просто заморозить себя до тех пор, пока межзвездные путешествия станут выгодными на практике. Через сотню лет мы наверняка разгадаем секрет загрузки сознания.
– Но ведь это бы выглядело слишком просто – лежать и ждать, пока остальные все сделают за тебя.
Хлоя отрывисто рассмеялась. – Чем отправиться в лежачий трехтысячелетний круиз? Когда единственное, что может помешать тебе отстать от остальных – это крах цивилизации?
– Если Веста нас чему-то учит, он, вполне возможно, принял верное решение.
Хлоя закрыла оверлей и повернулась к Анне. – Ну так как прошла вечеринка?
– Было интересно.
– Веста не твоя проблема, – напрямую сказала Хлоя. – Тебе не стоит вмешиваться.
– Я не вмешиваюсь. Или ты думаешь, я планирую отправиться на секретную миссию, чтобы попытаться свергнуть вестианских угнетателей.
– Никто из нашей семьи не полетел бы на бредовое задание, верно?
– Теперь вестианцы – часть нашего сообщества, – сказала Анна. – Чего ты хочешь – чтобы все держались особняком в своих маленьких гетто?
Хлоя тяжело вздохнула. – Здесь они вряд ли страдают от травли. Твоя помощь им не нужна.
– Кто говорил о помощи? – возразила Анна. – Мне просто хочется время от времени общаться с людьми, которые отличаются жизненным опытом. Я не понимаю, почему ты так… этому противишься. – Она чуть не сказала «ревнуешь», но затем решила, что это было бы излишней провокацией с ее стороны.
– То есть Веста катится к черту, но это еще не повод проявлять бдительность?
– Это повод попытаться понять происходящее.
– Я не хочу этого понимать, – ответила Хлоя.
– Ты не хочешь понимать?
Хлоя продолжала стоять на своем. – Здесь им всегда рады. Я никогда не откажу им в помощи. Но я не хочу чувствовать их боль, представлять себя на их месте или смотреть на мир их глазами.
