Немного погодя Зигфрид говорит: "Если хотите поплакать, плачьте, Боб". Поэтому я вдруг осознаю, что это и делаю.
- Боже! - говорю я и прочищаю нос в одну из тряпок, которые он заботливо держит у матраца. Он ждет.
- Только я выбрался, - говорю я.
И тут Зигфрид делает то, чего я никак от него не ожидал: он шутит. "Это, - говорит он, - совершенно очевидно, потому что вы здесь".
- Я чрезвычайно устал, Зигфрид, - говорю я.
- Да, я знаю, Боб.
- Я бы хотел выпить.
Щелк.
"Только что за вами открылся шкаф, - говорит Зигфрид.
- В нем очень хорошее шерри. К сожалению, вынужден сказать, что оно сделано не из винограда; служба здоровья не позволяет такую роскошь. Но не думаю, чтобы вы почувствовали, что оно сделано из природного газа. Да, и к нему добавлено немного ТГК (тетрагидроканнабинол, лекарственное средство, которое готовят из марихуаны. - Прим, перев.) для успокоения нервов".
- Святый Боже! - говорю я, уже исчерпав всю свою способность удивляться. Шерри, как он и сказал, очень хорошее, и я чувствую распространяющуюся внутри теплоту.
- Ну, хорошо, - говорю я, поставив стакан. - Ладно. Когда я вернулся на Врата, экспедицию уже объявили погибшей. Прошел почти год сверх срока. Ведь мы были почти внутри горизонта событий. Ты разбираешься в растяжении времени?.. Ну, неважно, - говорю я, прежде чем он может ответить, - вопрос риторический. Хочу сказать, что произошло то, что называется растяжением времени. Вблизи сингулярности происходит временной парадокс. По нашим часам прошло 15 минут, а по часам Врат... или любым другим часам в нерелятивистской вселенной - почти год. И...
Я наливаю себе еще, потом храбро продолжаю:
- И если бы мы приблизились еще, то двигались бы все медленней и медленней. Медленней, и медленней, и медленней. Чуть ближе, и пятнадцать минут растягиваются на десятилетие. Еще чуть ближе - и на целое столетие. Мы были близко. Мы были почти в западне, все мы.
Но я выбрался.
Я вспоминаю кое-что и смотрю на часы. "Говоря о времени. Я уже на пять минут превысил свое время".
- У меня сейчас нет других сеансов, Боб.
Я смотрю на него. "Что?"
Мягко: "Я очистил свое расписание перед встречей с вами, Боб".
Я не говорю снова "Святый Боже", но, несомненно, думаю. "Я чувствую себя прижатым к стене, Зигфрид!" - сердито говорю я.
- Я не заставляю вас оставаться дольше. Боб. Я просто говорю, что у вас есть выбор.
Я обдумываю это некоторое время.
- Для компьютера ты поразительно умен, Зигфрид, - говорю я. - Ну, ладно. Видишь ли, если нас рассматривать как одно целое, мы не могли вырваться. Наши корабли были пойманы, они зашли далеко за пункт возможного возвращения, и у нас всех просто не было выхода. Но старина Дэнни А., он умный парень. И он все знал о лазейках в законах. Как одно целое, мы были обречены.
- Но мы же не были единым целым! Мы были двумя кораблями! И если бы могли каким-то образом передать ускорение от одной части другой - толкнуть одну часть глубже в колодец и одновременно другую часть толкнуть наружу - вот эта часть целого могла освободиться!
Долгая пауза.
- Почему бы вам не выпить еще, Боб? - утешающе говорит Зигфрид. - После того, как перестанете плакать.
Страх! Я ощутил такой ужас, что больше ничего не мог чувствовать: чувства мои были перенасыщены страхом: не знаю, кричал ли я, но я делал то, что говорил Дэнни А. Мы состыковали корабли и закрепили их, шлюпка к шлюпке, и стали заталкивать оборудование, инструменты, одежду - все, что движется, в первый корабль, чтобы освободить место для десяти человек во втором. Из рук в руки, вперед и назад, мы перебрасывали грузы. Почки Дэйна Мечникова должны были прийти в ужасное состояние: он в шлюпке настраивал приборы так, чтобы за раз вытолкнуть все запасы водородно-кислородной смеси. Переживем ли мы это? Мы не знали. Оба пятиместника бронированы, и мы не думали, что можно повредить корпуса из металла хичи. Но содержимое корпусов - это мы, все десятеро, мы будем в том корабле, который должен вырваться. И, может быть, вырвется только желе из наших тел. У нас были только минуты, совсем немного. Я не менее двадцати раз за эти десять минут проходил мимо Клары, и только в первый раз мы поцеловались. Вернее, наши губы почти соединились.
| Дорогой Голос Врат.
| В среду на прошлой неделе я как раз шел из
| супермаркета, где получал продукты по своим
| карточкам, к стоянке шаттла, чтобы вернуться к
| себе домой, когда увидел неземной зеленый свет.
| Поблизости приземлился необычный космический
| корабль. Вышли четыре прекрасных, но очень худых
| молодых женщины в прозрачных одеяниях и
| парализовали меня какими-то лучами. Девятнадцать
| часов я находился на их корабле в качестве
| пленника. За это время я подвергся различным
| неприличным действиям сексуального характера;
| чувство собственного достоинства не позволяет мне
| разглашать их природу. Предводительница этих
| женщин, которую зовут Мойра Глоу-Фаун, заявила,
| что, подобно нам, им не удалось полностью
| справиться со своим животным происхождением. Я
| принял их извинения и согласился доставить на
| Землю четыре сообщения. Сообщения первое и
| четвертое я не могу разглашать до определенного
| времени. Сообщение второе частного характера и
| предназначено моему менеджеру, под началом
| которого я работаю. Сообщение третье для вас, на
| Вратах, и состоит оно из трех частей. 1. Больше не
| должно быть курения. 2. Не должно быть больше
| совместного обучения девочек и мальчиков, по
| крайней мере до второго курса колледжа. 3. Вы
| должны немедленно прекратить все космические
| исследования. За нами наблюдают.
| Гарри Хеллисон
