Впереди дымился Клотцке. Последняя покинула их отряд жрица «дыхания смерти». Девушка повела вооружённых мертвецов куда-то в центр.
— Что дальше? — наконец, произнёс Ланс. Может быть, он никогда больше не встретит это тепло. А если и встретит, то вряд ли сможет воспротивиться. Чего тогда переживать?
— Ждём дальнейших распоряжений, 2205, — тут же ответил Рикардо. — Всё, как всегда. Всё, как всегда. Для нас, солдат, ничего не меняется.
Глава тридцать восьмая. Разган Буллвар
Воннерут ещё раз запустил запись на огромном визоре. Сложил руки на груди, сделал два шага назад, вглядываясь в юношу на экране. Вокруг, за пределами командного поста, сверкал миллиардами звёзд космос. Сотни кораблей застыли в ожидании команды. Сотни офицеров ждали короткой фразы от своего военачальника, но Разган Буллвар молчал.
То, чему он был свидетелем, никак не делало задачу проще, но рука лежала на разряднике.
У входа на пост ждали штурмовики, на тот случай, если Владыка Бессмертных не справится. Однако в планы Разгана провал не входил. Время терпит. Возможно, у Воннерута больше никогда не будет возможности сделать то, что он делал сейчас.
Юноша на экране снова заговорил. Сарагос Халамер. Послушник Элементиума, официально признанный Калькуляторами наследник истинной крови. Парень волновался, улыбался нервно. Должно быть и сам удивился, когда заискрилась Сфера Калькуляторов на Солокере, в которую он вошёл. Думал, что это всё шутки. Что этого не может быть.
Разган внимательно наблюдал за Воннерутом, готовый к любым поступкам. Мутант обрёл сына, который открыто выступил через спутники Калькуляции с обращением ко всем планетам. Который просил отца о разговоре, и эту просьбу слышал не только Халамер. Её слышали везде. И за ней скрывался лишь один вопрос — правдивы ли слухи об Улье. Сарагос не говорил открыто, но ответа требовал.
Мы должны остановить это, говорил пацан. Не видевший мира, не знавший боли. Вскормлённый под патронажем Шэпроса Холла, запертого в одиночной камере под императорским дворцом. Говорят, что семья создаёт духовные связи. В книгах пишут о том, как под конец жизни расплываются в сожалениях отцы, как дети ищут бросивших их родителей и в конце их странствия наступает общее счастье целостности семьи.
Отец Разгана ушёл из семьи, когда владыка Бессмертных вступил в корпус в ранге старшего тактика, после академии. Просто перестал общаться, поселился где-то на Нуслайте и до конца своих дней занимался тем, что ухаживал за виноградниками. Завёл себе новую женщину, новую семью, и вечерами, наверное, пил вино, глядя на залитые закатом холмы.
Став Владыкой корпуса, Разган решился на личную встречу с отцом. Просто поговорить. Посмотреть в глаза. Он прилетел на ферму старшего Буллвара, и тот не узнал его. А когда узнал, то улыбнулся, будто бы соседу, спросил, чем Разган занимается, служит ли ещё в корпусе.
Разган ответил, что да, служит. Не сказал кем стал, хоть и хотелось. Он смотрел на человека, для которого стал чужим уже много лет назад, и понимал, что нет никаких духовных связей. Может быть, ребёнок навсегда запомнит родителей и никогда не отвернётся, но не каждый родитель ответит тем же.
Не каждый отец.
Поэтому сейчас Разгану было даже интересно посмотреть на семейные узы. На нормальные семейные узы. Если их в таком состоянии можно было назвать нормальными. Сообщение от Сарагоса разлетелось по системам почти сразу после того, как Воннерут почувствовал, что потерял десант на Прокхате. Император сказал об этом ровным голосом. Буднично.
Потом уже пришли разведданные с мятежной планеты, подтверждающие окончание боёв, а вместе с ними и новости о гибели обоих Скорпов. Корпуса возглавили другие люди, незнакомые.
И, возможно, готовые к переговорам. Однако с этим Воннерут собирался разобраться потом. Если получится. Флот Бессмертных окружил корабли Стального Клыка, на которых умирали мутанты Улья. Интересно, что думают о своём командире те, кто может думать?
Что думает Пронзатель, правая рука Халамера, подыхающий от голода на линкоре? Он по-прежнему ему предан?
Воннерут запустил запись в третий раз, вглядываясь в лицо сына. Полуобернулся к Разгану:
— На меня похож. А говорит как Аша… — улыбнулся император, но затем будто опомнился, и досмотрел речь Сарагоса молча, холодно. Сын просил о разговоре. Просил развеять или подтвердить слухи об Улье. Публичный процесс снова объединит системы. Слухи уйдут. Останется истина. Разумно. Вряд ли остановит тех, кто уже живёт в новом мире и жаждет иных порядков, но вполне убедит сомневающихся
И вряд ли это были его слова. Слишком юн. Кто-то уже стоял за новым Халамером. Кто-то опытный, способный направить юношу куда нужно. Способный использовать его.
— Он не справится один, — сказал Воннерут, не отрывая взгляда от визора. — Его сожрут.
— К любого правителя есть советники, — Разган не хотел раскланиваться разными «величествами». Сейчас его никто не видит. — Ну кроме тебя, наверное.
Халамер кивнул. Вздохнул и выключил визор. Тот сложился, уполз в потолок. Вокруг остались лишь звёзды. Воннерут выпрямился, заложил руки за спину. Ровным голосом произнёс:
— Приступай.
Разган тут же бросил в эфир короткое:
— Огонь!
Космос расцвел. Корабли Бессмертных открыли огонь по технике Клыка. Вспыхнули, разваливаясь, оба приведённых под расстрел титана. Покорные воле Воннерута пилоты сами пришли в нужный сектор. Наверное, проще было бы открыть шлюзы и выветрить всё, а не сжигать столько ценного оборудования, но Халамеру была нужна картинка. Пусть так. Это не проблема Разгана.
Воннерут не шевелился. По его лбу градом тёк пот. Уголок рта дёргался, но взгляд был спокоен. Буллвар сделал шаг назад, готовый открыть огонь при любом резком движении. Если Халамер сиганёт пауком на потолок и побежит прочь — Разган успеет подстрелить правителя. А если не успеет — это сделают его штурмовики.
Прошло несколько невероятно долгих секунд. Космос снова мерцал привычными звёздами, среди которых стало значительно меньше живых душ. Капитаны кораблей Бессмертных один за другим отчитывались об уничтоженных судах Клыка.
— Кончено, — сказал Разган, когда последний из них вышел на связь. — Твоего корпуса больше нет.
— Знаю, — едва слышно ответил Воннерут, не оборачиваясь. — Знаю.
— Что дальше? — спросил Буллвар, убрав, наконец, руку с оружия.
— Я тут один. У меня плохая кровь. Есть новый Халамер, — Воннерут повернул голову, глядя на Разгана через плечо. — Ты не собираешься стрелять?
— Нет. Это тебе разгребать, не мне.
— Я бы выстрелил, — со смесью досады и облегчения сказал Халамер.
Буллвар лишь хмыкнул. После того, что Воннерут сделал со своими людьми, подставив их под орудия Бессмертных — сомневаться в подобном поступке не приходилось.
— Я не ошибся, доверившись тебе, — без улыбки сказал император.
Когда Воннерут начал передачу со спутника Калькуляции в Приме, Разган был на своём корабле. Он сидел, глядя в визор, и пытался догадаться что будет дальше, а император делал то, чего не случалось никогда прежде среди императоров.
Говорил правду. Калькуляторы транслировали признания Владыки Стального Клыка и там, докуда не добивала их связь, в ход шли военные ретрансляторы, чтобы голос со спутника докатился до каждого человека во всех известных системах. Даже до покинутого людьми Раздора или же мятежного Прокхата.
Наверное, его слушали все.
Воннерут рассказал всё, что до этого поведал Разгану. Глядя прямо в души миллиардам слушающих его людей, он выворачивал себя наизнанку. Говорил о годах в плену, говорил о том, ради чего вернулся. Очень хотелось выключить трансляцию, потому что это было слишком личное. Такие вещи не должны покидать рта, но Буллвар терпеливо слушал, лишь догадываясь о том, зачем Халамер решился на публичную исповедь.
