— Они не чистокровные земляне, — возразил Роун. — Шайка сброда, использующая громкое имя. Настоящие земляне на Земле.
— Я это уже слышал, — с сомнением произнес Сидис, но думал… эй, капитан, уж не собираемся ли мы именно туда, а?
— А почему бы и нет?
— Да не знаю, я думал, может, ты останешься работать на Земной Имперский Флот, как старинна Дред…
— С меня предостаточно этого Флота, — рыкнул Роун.
Он швырнул Сидису флотскую униформу из голубого полиона, которую прихватил с собой со старого корабля.
— А что мне делать с этим барахлом? — поинтересовался Сидис, крутя в руках земную униформу.
— Сожги, — приказал Роун.
Солнце, как огромный бриллиант, сверкало на фоне черного космоса по правому борту «Блудницы Преисподней». Даже сейчас уже можно было разглядеть крохотные точки — планеты системы. Роун пытался отыскать среди них Землю по тому описанию, которое дал Старбед. Но для этого необходимо было прежде найти Луну, а она оказалась слишком маленькой, чтобы различить ее с такого расстояния.
Включив приемник, он ничего, кроме космического жужжания, не услышал. Роун взял микрофон и принялся передавать:
— Земной имперский крейсер «Блудница Преисподней» вызывает ниссийский штаб…
— А почему ты думаешь, что они говорят на общеземном, босс? — нервно поинтересовался Сидис. С тех пор как они увидели мрачный, огромный ниссийский корабль, у него пошаливали нервы.
— Во всяком случае, пять тысяч лет назад они говорили на нем, — заметил Роун.
— Интересно, а когда последний раз пытались прорвать блокаду? — спросил Аскор.
— Триста лет назад, — ответил Роун. — Но им так ничего и не удалось сделать.
— Бравые ребята, — пробормотал Сидис.
— Мы наверняка уже попали в поле досягаемости детекторов, — спокойно произнес Роун. Он быстро проверил систему управления. Небольшой метеорит ослепительно вспыхнул, натолкнувшись на поле отражения корабельного корпуса. На экране появилось изображение.
— Большая куколка, — заметил Сидис.
— Не больше, чем в прошлый раз, — откликнулся Аскор.
— Да, но тот был мертв, — напомнил Сидис. — Что, если этот не мертвый?
— Тогда нас спалят ко всем чертям. А что?
— Да нет, ничего, просто спрашиваю, — буркнул Сидис, и они принялись молча наблюдать за экранами.
Вблизи ниссийский корабль выглядел совершенно так же, как тот, который они захватили после смерти Генри Дреда несколько лет назад: огромный, молчаливый, мертвый, с незнакомыми иероглифами поперек борта.
Понадобился целый час, чтобы прорезать корпус; и когда наконец затхлый воздух корабля перестал свистеть в проеме, Роун со своей командной, затянутые в скафандры, ступили на его борт. Они прошли по узким, пустым, тусклым коридорам, припоминая прежний маршрут. Несколько раз им попадались кучки пыли и рыбьих костей.
В контрольной рубке на спинке пилотского кресла висел заброшенный военный мундир — первый знак пребывания экипажа на корабле. Роун подошел к контрольному пульту.
— Землянин! — прозвучал в пустоте гулкий голос. — Не двигайся!
Роун мгновенно выхватил пистолет.
— Брось оружие! — голос звучал вяло и отстранено, с отчаянной усталостью.
У Роуна на секунду перехватило дыхание, за иго спиной молча стояли Аскор и Сидис.
— Оно тебе не понадобится, землянин, — снова произнес этот же голос. — Я умираю, и тебе незачем стрелять. — Кресло, скользя, развернулось.
Существо напоминало длинный, сморщенный иолионовый мешок, набитый гнилью. Какая-то часть его слегка шевелилась. Роун решил, что это рот.
— Моя телесная форма шокирует тебя, — произнес голос. — Это потому, что мой энергетический уровень на нуле. Но как вы пришли сюда? Где мои люди?
— Не знаю, — едва выдавил из себя Роун. — Ты — первый ниссиец, которого я вижу.
— Я великий Тот, командующий двенадцатью Ордами. Тревога пробудила меня, дремавшего в этой затхлости одиночества. Я звал, но никто, кроме тебя, землянин, не откликнулся…
— Я много лет ждал этого момента, — сказал Роун, — и думал, что будет приятно убить хоть одного ниссийца, но теперь мне этого делать не хочется.
— Значит, войска землян все-таки разбили нас? Я видел наши крейсеры, выстроенные на позициях вокруг вражеской планеты. Но никто так и не ответил на мой сигнал… а когда я попытался вызвать родную планету… слушай…
Ниссиец вытянул среднюю часть своего аморфного тела и коснулся переключателя.
— Слушай!
Но Роун ничего не слышал, зато он увидел, как из приемника поднялся целый вихрь бордового дыма. Нет, не бордового, а скорее какого-то неопределенного. Он заклубился по рубке и вскоре исчез без следа.
Тот вскрикнул, и этот полный отчаяния звук вдруг тоже превратился в дым, который быстро растаял. Странное аморфное тело ниссийца перекрутилось, распухло, едва заметно пульсируя, и затем сжалось еще сильнее, чем раньше.
Роун подошел и выключил микрофон.
— Я не понимаю, что это значит, — дрожащим голосом произнес он.
— Это звук опустошения, — пояснил Тот слабо. — Разве ты не видишь? Не осталось никого, кроме меня. Мы хотели захватить вашу Галактику только потому, что наша собственная была заражена опасными вирусами-паразитами, которые истощали российскую жизненную энергию. Но мы проиграли и погибли. Все, кроме меня. А я столько лет ожидал здесь, на этом корабле, в полной боевой готовности…
— Никто не разгромил ниссийцев, — возразил Роун, — они просто исчезли, и никто не знает когда. А механизмы по-прежнему работали в течение долгих веков.
— Ну вот, теперь умираю и я, — сказал Тот, — а со мной и вся ниссийская раса. Но не стреляй в меня, Иначе я взорвусь, и все вы тоже погибнете. Да и смотреть на мою смерть тоже не стоит.
Это неприятное зрелище. Мы, ниссийцы, сильны, и сила наша заключена во владении тайной, контору вы, люди, называете жизнью…
Роун продолжал наблюдать. Аморфное тело сначала раздулось, выросло до самого потолка, взяв собой половину рубки, потом стало менять цвета, и этот поток красок буквально гипнотизировал, накрепко приковывая к себе взгляд. Роуну вдруг стало казаться, будто он наблюдает свою собственную предсмертную агонию… А понтом, когда Тот стал сжиматься, цвета сконцентрировались и болезненные пятна выступили на его теле. Роун почувствовал, с каким трудом и болью рвется из его собственной груди дыхание. Он вдруг испытал ужас и отчаяние при мысли о смерти, ему хотелось метаться и кричать… Но вдруг этот страх и ужас исчезли, и наступило спокойствие. Он подошел к сморщенной, пустой оболочке на полу, осторожно приподнял ее. Внутри что-то жестко клацнуло.
