Ознакомительная версия.
– Почему?
– Там источник технологии проекта «Киберхаг». Когда вы просмотрите файл данных, приложенных к отчету, то поймете – кто-то целенаправленно засылал на Саргон диверсионные группы с целью трансплантации киберхагам личностей колонистов. У меня есть все основания предполагать, что на Нормане сейчас находится огромное количество киберхагов. Их наверняка держат в состоянии низкотемпературного сна, но, очнувшись, они будут осознавать себя жителями Саргона.
Уилфред задумался.
– Это может являться развитием эксперимента, который поддерживают машины Альянса в рамках предписанных им несколько веков назад исследований? – наконец спросил он.
– Нет. Не стройте иллюзий, генерал. Будь события продолжением неких исследований, они были бы завершены давным-давно. Я считаю, что проект был заморожен после капитуляции Альянса, а десять лет назад при появлении флота Конфедерации в непосредственной близости от Эрихайма, Нормана, Саргона и Карлоса исследования возобновили с определенной целью.
– Какой?
– Пока не знаю. Но за реанимацией проекта стоят люди. И они в данный момент находятся на Нормане.
– Не вижу смысла...
– А я вижу, генерал. Зачем имплантировать киберхагам сознание реальных личностей? Если совместить технологию создания искусственных людей с теми матрицами сознания, что получены, хотя бы при помощи мыслесканера Джедиана Ланге, можно сконструировать вполне устойчивые психологические архитектуры с воспоминаниями о прошлом и осознанием смысла настоящего и будущего.
– Хочешь сказать, те, кто окопался на Нормане, не имеют доступа к современным технологиям?
– Это один из вариантов. Я не сбрасываю его со счетов, но склоняюсь к другому: кто-то отдает себе отчет, что вскоре планеты сектора станут протекторатом Конфедерации, а затем войдут в состав Содружества. Понимаете, генерал? Кто-то очень не хочет быть узнанным. Этому человеку или группе людей вполне очевидно: система Нормана, как опорный пункт Альянса, будет зачищена, а вот колонию Первого Рывка никто не тронет, но Саргон все равно будут проверять, хотя бы номинально. Выдержать проверку и вести на равных диалог с Содружеством можно, переселившись на Саргон и подменив его население киберхагами, которые будут осознавать себя коренными жителями планеты, без запинки ответят на любой заданный вопрос и в то же время по команде могут быть мобилизованы, как абсолютно дисциплинированная, обладающая незаурядными навыками и способностями сила.
Стангмаер все больше мрачнел, по мере того как Немершев излагал свою точку зрения.
Все сказанное капитаном очень походило на правду. Но что мог сделать генерал в данный момент? Пойти к президенту за санкциями?
Нет, это лишь затянет время и многократно усложнит проблему, которую нужно решать немедленно.
– В чем твой личный интерес, Вадим?
– Не мой. Наш. – Немершев посмотрел в глаза Стангмаеру и добавил: – Я имею в виду себя и остальных киберхагов, которые больше не опасны для Конфедерации. Но пока существует база на Нормане, мы не сможем начать новую жизнь, над нами будет постоянно тяготеть призрак нового вторжения, угроза попытки взять нас под контроль либо физически уничтожить.
– Как ты намерен действовать?
– Я уже ответил. Атаковать Норман.
– У тебя недостаточно сил. А я не могу послать флот, на это нужно согласование в Совете Безопасности Миров.
– Думайте, генерал. У нас общие интересы. Упустим момент, и зачистка может обернуться большой кровью.
– А сейчас крови не будет?
– Будет.
– Вот что, капитан. Не пори горячку. Дай мне хотя бы пару часов на осмысление ситуации. Эвакуационные модули и полевой автоматический госпиталь я пришлю немедленно. Насколько опасны блокирующие город «Нибелунги»?
– Нам удалось вызвать сбой в работе их планетарных силовых установок и временно вывести из строя плазмогенераторы, – ответил Вадим. – Сейчас дежурные снайперские пары не дают андроидам технической поддержки нормально работать, но сколько еще удастся удерживать ситуацию, не знаю.
– Вадим, ты сможешь определить серийные номера штурмовых носителей?
– Уже определил.
– Знаешь о базах данных? – удивился Стангмаер.
– Для меня они не секрет. Я ведь не одну планету зачищал. Все реликтовые единицы флота имели строго засекреченные коды управления, инсталлированные на заводах-изготовителях. Эти коды предназначались для устранения фатальных ошибок в работе кибернетической системы, часто возникающих при критических повреждениях корабля в бою.
– Передай мне список серийных номеров этих «Нибелунгов». Если они есть в базах данных, то я сообщу тебе управляющие коды. Но с одним условием: без моего ведома – никаких активных действий.
– Генерал, я ничего не могу гарантировать. Хватит. Вам следует понять, что кроме большой межпланетной политики есть еще судьбы отдельных людей. Мы возьмем «Нибелунги», с кодами или без них, а затем отправимся на Норман, чтобы освободить подобных нам искусственных людей и задать пару вопросов тем, кто стоит за всем этим безумием, считая, что может жертвовать тысячами жизней, дергая за ниточки наших судеб. Хотите помочь – я приму помощь с благодарностью. Нет – буду действовать сам.
– Не дави на меня, капитан!
– Даже не думаю, – устало ответил Немершев.
– Хорошо. Я понял твою позицию. Два часа?
– Согласен.
* * *
Отключив канал связи, Вадим некоторое время сидел, уставившись в одну точку, потом достал мобильный коммуникатор, подключил его к комплексу ГЧ-связи и набрал номер.
Несколько секунд тишины, затем раздался характерный щелчок, и без появления изображения из коммуникатора послышался голос:
– Соул слушает, кто на связи?
– Немершев. Извини, нет видеоряда, пользуюсь армейской станцией связи.
– Рад слышать тебя. Как торговля?
– Все оружие ушло с ходу. Спрос просто бешеный. Но я по другому поводу. Сколько стоит полностью укомплектованный «Х-страйкер»?
– Двести пятьдесят тысяч.
– А если брать оптом, например, четыре истребителя?
– Ну, тогда можно скинуть штук по десять на машину.
– Тебя устроят такие комиссионные?
– Сорок тысяч? Вполне. А что...
– Без вопросов, Соул. Тебе придется рискнуть. Деньги, к сожалению, перечислить не могу, они у меня в наличности, здесь, на Саргоне. Без подвохов.
Соул умолк, задумавшись.
Вадим обернулся к Эльзе:
– Сколько осталось у тебя в кейсе?
– Миллион двести, – она пожала плечами, как бы давая понять: действуй по своему усмотрению.
– Короче, Соул, сто тысяч – премия за риск, сверх тех сорока, что ты выигрываешь на опте.
– Другой разговор. Когда и где?
Ознакомительная версия.
