– Может, и так. – Мередит вздохнул. – А может, и нет. Чем дольше они будут колебаться, тем надежнее мы защитим себя. Уж это-то они понимают.
– Ну и пусть себе понимают, – сказал Перес, делая шаг к лифту. – Я, конечно, не специалист, но, по-моему, они уже опоздали – с захватом Астры у них ничего не выйдет. Ну ладно. Если у вас все, моя работа на сегодня закончена, и я собираюсь пойти домой. Вы идете?
– Пока нет, – сказал Мередит, не отрывая глаз от виднеющегося за окном поселка прядильщиков. – Я побуду здесь, пока экскаватор не наполнится, мне хочется посмотреть, куда он сбросит свой груз.
* * *
Генеральный секретарь Салех – руководитель ООН, глава первой дипломатической миссии землян, а может быть, и самый могущественный человек на Земле – с горьким чувством беспомощности положил на стол последний лист бумаги.
– Вы просите неограниченных полномочий в отношении своей деятельности на Астре, – устало проговорил он. – Вы прекрасно понимаете, что карт-бланш я вам дать не могу.
– Но почему? – спросил Ашур Мзия. – Человечество ждет решительных действий – или вы не смотрели последние новости?
Салех фыркнул:
– Неужели вы думаете, что я принимаю за чистую монету все эти искусно разыгранные спектакли?
– Но весь мир им верит, А что касается моего предложения, все равно в любых моих действиях ваше слово будет последним.
– Ну да, конечно, только за восемь дней перелета, разделяющих нас, мое слово превратится в абсурд.
– А так ли необходимо вам право вето? – спокойно сказал Мзия. – Неужели вы на самом деле хотите нести ответственность?
Салех долго смотрел в немигающие глаза Мзии, все больше проникаясь мыслью, что этого человека ничем не остановишь. Именно Салех когда-то поставил Мзию во главе миссии на Астре из-за его ярой приверженности интересам стран «третьего мира». Эта предвзятость, надеялся Салех, станет преградой на пути Запада, который всегда стремился урвать кусок пожирнее. Но этот план неожиданно привел к обратным результатам. Какими бы справедливыми мотивами Мзия ни руководствовался, теперь все они забыты, похоронены в темной пучине ненависти к полковнику Мередиту. Получит он «добро» от Салеха или не получит – какая разница? Он все равно найдет способ разделаться с полковником, и, если Салех встанет на его пути, он затеет возню в самом Секретариате, развернет кампанию, которая будет стоить Салеху его высокого поста. А вместе с этим могут рухнуть все надежды на мир и единение между народами Земли.
А если Салех официально поддержит его предложение, у Генерального секретаря появится прикрытие. В случае успешного подавления мятежа на Астре слава достанется ему, в случае поражения ответственность целиком ляжет на Мзию. Из-за невозможности быстро связаться с руководством ООН Мзия фактически будет действовать автономно. Так что если он, получив донесения от засланных на Астру шпионов, решит принять крутые меры, Салех просто-напросто не успеет воспользоваться своим правом вето.
И Мзия это понимал. Он ставил на карту свое политическое будущее ради торжества отмщения.
Опустив глаза на лежащие перед ним бумаги, Салех вздохнул.
– Ну хорошо, – сказал он, взяв ручку. – Вы возьмете «Тригви Ли» и отправитесь на Астру. Когда доберетесь, пошлете сюда «Хаммарскьолд». Вы будете действовать в точном соответствии с инструкциями, изложенными в данном документе, будете наблюдать и собирать информацию. И только. Без моего письменного разрешения никаких действий.
– Понимаю, – кивнул Мзия.
Тяжело вздохнув, Генеральный секретарь поставил на последней странице свою подпись и сдвинул пачку бумаг на край стола.
– Мой секретарь даст вам копию, – проворчал он. – Я все организую. «Хаммарскьолд» будет снабжать вас всем необходимым и привозить сюда собранную информацию. Если будет ЧП, попросите ктенкри передать экстренное сообщение.
Натужно улыбнувшись, Мзия поднялся на ноги.
– Не беспокойтесь. Я уверен, что не будет никаких ЧП.
Он развернулся и вышел из кабинета.
«Вот он, мой новый мир, – уныло думал Салех, глядя на захлопнувшуюся за ним дверь. – Вот они, мои донкихотские мечты о счастье для всех униженных и оскорбленных. Я сам создал этот мир, а теперь вынужден сидеть сложа руки и ждать, умрет он или выживет». В детстве его тревожило и пугало вечное выражение печали на лице любимой бабушки. Только сейчас он понял эту тоску.
Его бабушка была второй женой крестьянина в маленькой деревушке Южного Йемена, в деревушке, в которой детская смертность составляла пятнадцать процентов.
Оказывается, уже наступила осень. «Конечно же, не такая, как в Пенсильвании, – думал Хафнер, взбираясь на один из холмов, окружавших Мертвое море, – и даже не такая, как в Южной Калифорнии. Здесь нет ни кленов, ни дубов, которые роняют разноцветные листья так обильно, словно сам Господь Бог, не разделяющий людей на богатых и бедных, щедро осыпает землю золотом». На Астре единственным признаком наступления осени было снижение температуры воздуха и постепенное сокращение светлого времени суток. Повернувшись, Хафнер оглядел конус горы Олимп. «Странно, – подумал он, – теперь я не могу заставить себя увидеть в ней естественное природное образование. Интересно, почему это не приходило мне в голову раньше?»
Донесшийся снизу голос Кармен прервал его ленивые размышления.
– Что смотришь? Собираешься водрузить на вершине Олимпа флаг?
Он обернулся и улыбнулся.
– Если у нас появится флаг Астры, на который будет приятно смотреть, я буду рад водрузить его! – крикнул он в ответ. – А пока эскизы, которые мне показывали, годятся разве что для похоронных церемоний.
– Ну ты и сноб, – рассмеялась она. – Спускайся. Завтрак готов.
Он спустился по пологому склону и присел рядом с ней на расстеленное одеяло.
– Во всяком случае, проблем с муравьями у нас не будет, – заявила Кармен, протягивая ему бутерброд. – Приятного аппетита. Это первые консервы из водорослей, выращенных в космической оранжерее.
Хафнер осторожно попробовал необычную еду. Ну что ж, хотя вкус не соответствует калифорнийским стандартам, вовсе не плохо. Плотность такая же – совсем не трудно поверить, что ешь настоящую ветчину.
– Недурственно, – одобрительно кивнул он. Он говорил с набитым ртом, и вместо слов получалась каша. – Особенно если учесть, что производственный цикл занял всего одну неделю.
– Если точнее – две, ты слишком долго торчал под землей и совсем потерял счет времени. Конечно, здесь все гораздо быстрее – ведь в нашей системе нет насекомых-вредителей.
– Угу. – Хафнер откусил еще один кусок. – Если уж ты заговорила о подземелье, скажи, как тебе понравилась пещера прядильщиков.