– Это, по-моему, называется «повелевать», да? – спрашиваю я.
Айша кивает.
– Ничего себе, Алтонгирел и сам не так давно научился это делать…
Девочка улыбается еще шире, если возможно.
– Ну так, – гордо говорит Кир, – фигни не держим!
Айша немного розовеет, потом снова переключает внимание на книжку:
– Улети!
Книжка послушно поднимается в воздух и плывет к полке. Втиснуть ее в родную щелку составляет для Айши некоторый труд – надо сначала попасть, а потом приложить усилие, книг-то у нас много, – но она справляется.
Я аплодирую.
– А говорить ты все еще не можешь? – спрашиваю.
Она мотает головой и показывает, мол, потом, позже.
– Покажи еще, – просит Кир. – Тебе, наверное, тренироваться надо?
Она кивает и принимается гонять по комнате разные предметы. Алэк решает, что это очень интересно, особенно когда в воздух всплывают некоторые его игрушки. Он сползает с Кира и на всех четырех шустро гоняется за своими богатствами, оглашая комнату боевым кличем.
Хос, второй раз за день разбуженный детскими воплями, поднимает хмурую голову, видит несущегося на него по воздуху плюшевого зайца и на автомате хватает его зубами. Заяц крякает, Хос пугается и плюется, тут же перекидываясь человеком.
– Что делаете?! – возмущенно спрашивает он.
– Айша тренируется, – поясняет Кир. – Айш, а ты можешь меня в воздух поднять?
Она мотает головой.
– Эх, – вздыхает Кир, – ну ладно. Хос, хватит спать, все проспишь!
– Не спать вопли куда прячусь, – ворчит Хос, клюя носом.
– Че? – моргает Кир. – Сам-то понял, что сказал?
– Хос, говори понятно! – требует Айша.
Хос резко подскакивает с вытаращенными глазами и на одном духу выдает:
– Я говорю, с вами разве поспишь, вопите тут, как сбесившиеся цапли, а мне даже спрятаться некуда! Ой!
Он замолкает в полной растерянности от своей тирады.
– Айш, ты ему повелела, что ли? – догадываюсь я, припоминая, какой эффект это может иметь на развязывание языка.
Айша виновато кивает.
– Она не нарочно, – вступается Кир. – Ей потому и говорить нельзя, что так получается.
– Так это чего, я теперь все время буду по-умному говорить? – медленно произносит Хос, исследуя свои новые возможности.
Мы все пожимаем плечами.
На этой оптимистической ноте возвращается Алтонгирел. Очевидно, он достаточно отдохнул и помедитировал, чтобы снова встретиться с подопечной.
Он озирает бардак, который мы развели, Алэка на куче игрушек, Хоса, замершего посреди комнаты.
– О, снова этот пожаловал, – хихикает Хос. – Когда я в человеческом облике-то, хоть не побоишься подойти?
Алтонгирел медленно переводит взгляд на Айшу.
– Я же сказал: на людях не упражняться, – негромко, но угрожающе говорит он.
Айша вжимает голову в плечи.
– А Хос и не человек! – выпаливает Кир.
Алтоша поджимает губы.
– Не пугай ребенка, – одергиваю я его.
– Она должна думать, прежде чем делать, – ворчит Алтонгирел, садясь рядом со мной.
– И какой процент человечества следует этому правилу? – закатываю глаза я.
– Лиза, у девочки огромная сила. Любое нечаянно сказанное слово может привести к катастрофе, как ты не…
– Ну так а ты для чего нужен? Выстрелил, как из пушки, даже нам ничего не сказал, а она должна сама за собой присматривать? Ты вообще можешь отменить то, что она делает?
– Э, не надо ничего отменять! – встревает Хос. – Мне так гораздо удобнее!
Айша на полу совсем сжалась в комочек, Кир смотрит на Алтошу так, как будто вот-вот загрызет. Один Алэк беспечно собирает свои игрушки в большую коробку, потом вынимает и снова собирает.
Алтонгирел стискивает зубы, некоторое время молчит, потом тяжело вздыхает и поднимает голову.
– Айша, подойди сюда.
Она быстро, хотя и опасливо, подходит и садится на диван, повинуясь пригласительному жесту.
– У тебя хорошо получается повелевать, – через силу произносит духовник. – В этом я тобой очень доволен.
Девочка заметно приободряется.
– Но, пожалуйста, будь аккуратнее. Я понимаю, что ты не нарочно. Повелевание может быть очень опасно. Это ясно?
Айша кивает, всем своим видом выражая, что больше не будет.
Алтонгирел удовлетворенно откидывается на спинку дивана.
– Скажи ей, что она не сделала ничего плохого и ты не сердишься, – говорю я на всеобщем, пихая его локтем в бок.
– Еще чего, – огрызается он, тоже на всеобщем. – Во-первых, это неправда, она ведь меня ослушалась, во-вторых, ты знаешь, что я чувствую по поводу подобных утверждений. Пускай Унгуц ее учит, что хорошо, а что плохо.
– Слушай, в моей нравственности ты, кажется, не сомневаешься? Вот я тебе говорю, что она не сделала ничего плохого. Ты можешь ей это повторить, или язык завянет?
Алтонгирел строит мне рожу, потом отворачивается и, ни на кого не глядя, без выражения произносит:
– Айша, ты не сделала ничего плохого, и я не сержусь.
Айша лучезарно улыбается и неожиданно целует его в щеку.
Выражение лица Алтоши словами не передать, но очень смешное. Я покатываюсь, а Кир над ухом шипит, что, мол, так и отравиться недолго.
– Ладно, – говорю я, отсмеявшись. – Пожалуй, дальше и без меня разберетесь, а мы с Алэком в гости поехали.
– Как? – выпаливает Алтонгирел с потерянным видом. – Куда? Ты меня одного с детьми бросишь?
– Мы не дети, – возмущается Кир. – Не волнуйтесь, я найду, куда их пристроить.
– Хос, а где твои телохранители? – спрашиваю.
– Один в коридоре, другой отдыхает, – объясняет Хос, старательно выговаривая сложные слова. – Они по очереди будут меня караулить.
– Ну вот, Алтонгирел, ты не один, – усмехаюсь я. – А если что, Эцагана позовешь на помощь.
Духовник шипит себе под нос что-то непечатное, потом с видимым усилием напускает на себя независимый вид.
– Разберусь как-нибудь и без него. Айша, ты пойдешь со мной, мне нужно ознакомить тебя с приспособлениями, с помощью которых обычные духовники управляют предметами и людьми. Тебе нужно учиться смирять свою силу, иначе говорить так и не сможешь.
Айша живо кивает, хотя, по-моему, Алтонгирел все это сказал скорее самому себе, чтобы заставить себя снова заняться неприятным делом.
Мы с Янкой колесим по пригороду, подпрыгивая на буераках. Алэк, сидящий у нее на коленях (в муданжском автопроме никто никогда не слышал про детские сиденья), каждый раз на ухабе подлетает в воздух на пару сантиметров и ужасно радуется. Яна рассматривает его под разными ракурсами и периодически вздыхает.
– Чего страдаешь? – интересуюсь.
– Да вот думаю, не завести ли и мне такую игрушку, – усмехается она, ловя мелкого после очередного прыжка на колдобине.
