— А где в тюрьме? — вновь подал я голос, чувствуя, что тот охрип. Мой собеседник пожал плечами. — В участке?
Ответа не последовало. Но он был и не нужен.
В участке я еще не был. Был, но не долго — меня быстро оформили и перевели в городскую тюрьму. Сейчас же, судя по цифрам на браслете, ночь, стражи порядка разберутся, что с нами делать, только утром, только утром и выпустят. Почему выпустят, несмотря на все приключения? Во-первых, марсианам всегда сходит все с рук, из-за национальности, а дебоширил я именно с ними, во-вторых, вновь не верилось, что дело с моим участием примет официальный оборот.
— Как же так? — усмехнулся я. — Я ничего не помню!
— Бывает! — вздохнул собеседник и я понял, что он не горит желанием продолжать дискуссию.
Я вновь улегся на пол, на котором лежал до этого. Пол хороший, теплый, не простыну — гвардейцы явно экономили хладагент, считая, что в изоляторах можно держать и более высокую температуру, чем в среднем по зданию. Градусов сорок тут точно было, а может и больше. Не особо комфортно, но и не смертельно — переживу. Я снял куртку, футболку, подстелил их под торс и голову, закрыл глаза и быстро, без сновидений заснул.
* * *
— Шимановский! — Я стоял перед жирным мудаком в желто-голубой форме с погонами майора, с ехидной улыбкой изучающим мое досье. Мудаком, ибо этого прохиндея чувствовал кожей — скользкий тип. — Объясни мне, пожалуйста, так, ради общего ознакомления. Как такой славный пай-мальчик мог попасть в подобную дурную компанию?
Я пожал плечами.
— Поясните?
— Частная школа, грант, хорошая успеваемость. Спортсмен, планетарные соревнования. Благодарственная грамота департамента образования, наконец! А тут одет как гопота, пьяный, да еще в компании с этим отродьем дьявола!
— В смысле, какая грамота? — вычленил я в его речи важное, согласно методикам Очень Важной Сеньоры. Действительно, зачем мне остальное — остальное я и так знаю.
— Это я у тебя хотел спросить, какая грамота, — усмехнулся он, пролистнул несколько страниц, найдя ссылку на нужный подраздел. — Вот, выдана… В декабре прошлого года. «За особые заслуги»…
Я мысленно кивнул — ясно, выдали по линии сеньоры Сервантес, скорее всего, за «школьное дело». Я был в корпусе и не в курсе события. А во время увольнения мама не сказала — забыла, не до того было. Как же, первое увольнение! Сколько не виделись, сколько эмоций, сколько тем, которыми нужно поделиться! Какая тут грамота. К тому же не слишком и заслуженная. Плевать мне на грамоты ДО, не ради них я выходил к фонтану.
— Они же… Свиньи! Тьфу! — презрительно сплюнул комиссар. — Грязные свиньи! Как ты мог гулять С НИМИ?
— Я могу идти, сеньор? — произнес я, борясь с раскалывающейся на части головой, вновь отсекая то, что мне не интересно. Он вздохнул и деактивировал личное дело.
— Иди, Шимановский. Личные вещи получишь на выходе.
Я кивнул. При «загрузке» в камеру с бесчувственного меня сняли навигатор. Тот самый, который координатор боя, подаренный аристократкой. Не хотелось бы терять такую вещь по глупости!
— Ну вот, мы уже заждались! — воскликнул Тимур, свежий, как огурчик. Их осталось четверо, остальные разбежались по своим делам. Меня же выпустили последним.
— Что у вас?
— Подписка. Да в общем и без нее куда с планеты денешься? — Он выдал хриплый смешок. — Прорвемся, штраф присудят, заплатим — и дело в шляпе!
— В шляпе? — не понял я. — Какой?
— Ну, говорят так, — пожал он плечами. С моим классическим выговором земель к северу от долины Маринера парни постоянно забывали, что я местный. — Не переживай, если с деньгами напряг… — кивнул он на мой внешний вид, но я отрицательно покачал головой.
— Справлюсь. Как же это так нас вчера?..
Тимур вздохнул.
— Получилось. Ладно, пошли, похмелимся.
— Чего?
— Башка, говорю, раскалывается?
Меня передернуло от мыслей о предстоящем, но все же кивнул. Глупо отрицать очевидное, а без посторонней помощи я буду обречен.
— Вот и пойдем, полечимся!..
Полечились. И еще раз. И еще. Потом вновь куда-то пошли. Народ вокруг нас менялся — я уже и не помнил, с кем мы пили вчера, с кем сидели в тюрьме, а кто подрулил уже сегодня. Помню только, что эмоциональный градус, в отличие от вчерашнего, все время поднимался.
— Ты не понимаешь! — в стотысячный раз объяснял мне Тимур, — они ненавидят нас! Презирают! Вешают всех собак! Но мы — просто козлы отпущения! Если б нас не было, назначали бы ими кого-то из своих, и никто б не заметил, а так есть мы, и значит ненавидеть надо нас!
— Тимур, того парня избивали ваши! Одного! Втроем!
Он как обычно отмахнулся.
— Может, он за базаром не следил? Вот и выхватил?
Эти разговоры повторялись и повторялись, причем инициатором их был не только Тимур. Тимур скорее представлял умеренное крыло их народа, тогда, как большинство сидящих с нами было радикалами, ратовавшими за простое и резкое решение марсианской проблемы. А именно, кулаками.
— Мы должны заставить их с нами считаться! — стучал по столу один тип, которого вчера с нами не было точно. Его рожа мне не нравилась особо — слишком скользкая. С таким бы не сел пить никогда в жизни, но он был одним из авторитетных «пацанов» местной тусовки, а мое мнение никто не спрашивал. — И если нас бьют — бить должны и мы! Когда за каждого нашего мы будем отоваривать одного ихнего, вот тогда и будет демократия!
Кажется, он немного не правильно понимал значение слова «демократия», вставляя его направо и налево, но я не поправлял. На меня и так смотрели косо, ибо я парней постоянно одергивал, а они были не в том состоянии, чтобы воспринимать это адекватно.
…Когда это произошло — не скажу. У меня в памяти значился пробел — на старые дрожжи слабаку-латинос вроде меня много не надо. Спасибо минералке, что вообще не упал где-то там. А еще модифицированным способностям, включающим, видимо, полезную функцию выделять расщепляющие алкоголь вещества. Но очнулся я от очередных звуков драки.
После чего меня как током прошибло. То ли тренировки с переключением режима, то ли вновь особенности организма, то ли адреналин выделился слишком сильно, но я начал стремительно трезветь. Мы находились в грязном закоулке в деловой части города — не центр, но и не бедная рабочая окраина. Четверо наших избивали двух пареньков-латинос, по виду — ботанов, каких-то студентов, одетых в костюмы, подобные моему школьному. Били не в полную силу, чтоб убить или вырубить, а смаковали, растягивая веселье. Продлевали так сказать кайф от лицезрения беспомощности жертвы. Deja vu.
