Андрей Ливадный - Зона отчуждения

Ознакомительная версия.

Эта двоякость, на которую накладывались сильные служебные неурядицы, выматывала его, день за днем истончая в сознании Сайкова рекламную чушь, которой пичкало их Всемирное Правительство Джона Хаммера.

«Колонии нельзя ни победить, ни захватить, — думал он, глядя по сторонам во время долгих марш-бросков через дикую сельву. — Пусть мы уничтожим всех коренных жителей Кьюига, но тогда сама планета станет воевать против нас, — без многолетнего опыта выживания, которым обладают колонисты, жизненные просторы автоматически превращались в опасные пространства… У нас останется один выход — на корню уничтожать все живое, чтобы растить новые города-муравейники на стерилизованных землях, превращая тем самым цветущие миры в урбанизированные отростки Земли, несущие ее пагубную субкультуру…»

Подобные мысли не давали ему покоя, они подспудно оставались в сознании, чем бы ни занимался Сайков, — он хотел эту планету, ему хотелось научиться ладить с ее природой, но, глядя, как пилоты серв-машин давят ступоходами «Фалангеров» лесные заросли, он начинал еще больше ненавидеть офицеров, составивших костяк нового воинского формирования. Они презирали эту планету, презирали населявших ее людей, считая себя равными богам, но на самом-то деле их могущество обеспечивалось множеством высокотехнологичных устройств, без которых они бы попросту подохли в сельве на первый же день.

Разница между ними и Сайковым заключалась в том, что он понимал это, а они нет.

В конце концов, он превратился в изгоя даже среди рядового состава взвода технической поддержки. Его ненависть копилась день за днем, подтачивая разум, и он, взяв привычку мысленно разговаривать с самим собой, достаточно быстро взглянул на развивающиеся события с иной стороны.

Сейчас, разрядив орудия своего «Фалангера» в поворотную платформу ближайшей серв-машины, Николай даже не задумался о том, что вот он, пришел его судный день, когда будут окончательно расставлены все точки, и, если повезет выжить, узкая полоска пролива и мост через нее станут для него жизненным Рубиконом…

Нет, он не думал об этом.

Превратившись за полтора месяца мытарств в законченного реалиста, Николай четко осознавал лишь одно: им с Вадимом попросту не устоять против потрепанных остатков серв-батальона.

Бой на левом берегу пролива длился шесть с половиной минут.

Четыреста секунд техногенного ада, где каждое мгновение несет противоборство энергий, скорее свойственных космосу, чем поверхности земли.

Со стороны казалось, что на левом берегу пролива внезапно начал извергаться вулкан. Тонны песка пришли в движение от тяжкой поступи машин, участок левобережья огласился ритмичным грохотом автоматических орудий, и пляж тут же заволокло двухцветным дымом. Сизые пласты выхлопов от стрельбы смешивались с черными клубами, повалившими из развороченных внутренностей пораженных первыми залпами «Фалангеров»; ветер тут же принялся рвать дымовую завесу, свивая ее в кружево и относя в сторону, но легкому послеполуденному бризу оказалось не по силам полностью развеять мутное покрывало, прорываясь сквозь которое ритмично вспыхивали очереди автоматических пушек…

Участникам боя все виделось иначе.

В первые секунды после залпа, когда пораженная в упор машина противника вдруг начала падать, Вадим по инерции продолжал двигаться вперед, забирая чуть вправо по отлогому пляжу, но его «Фалангер» не сделал и трех шагов, как земля содрогнулась и Нечаев едва не опрокинул свою машину, — колебания почвы, предательски осыпающийся песок, отсутствие навыков вождения — все это, вместе взятое, заставило его остановиться, дожидаясь, пока автоматические системы стабилизации восстановят потерянное на миг равновесие.

Из чрева подбитого им «Фалангера» вдруг вырвался сноп огня, затем повалил жирный черный дым. Очевидно, горели пластиковые детали облицовки, корпуса компьютерных терминалов и маслянистые технические жидкости.

Вадим оглянулся, пытаясь отыскать взглядом машину Сайкова, но у кромки воды горел еще один робот. Пламя объяло его снаружи, жадно облизывая верхнюю часть ступоходов, из развороченной поворотной платформы пульсирующей струей била какая-то жидкость, воспламеняющаяся на лету.

Это был один из компонентов реактивного топлива, используемого в прыжковых ускорителях серв-машин, но Нечаев ничего не знал о подобных устройствах, он лишь видел, как пламя растекалось по песку, образуя огненный круг… и в этот миг верхняя часть брони «Фалангера» внезапно начала раскрываться, раскалываясь на сегменты, подобно лепесткам чудовищного механического бутона.

Старт аварийно-спасательной катапульты сверкнул оранжевым сполохом, выбрасывая в небеса снабженный амортизационными каркасами пилот-ложемент, а покинутая серв-машина продолжала гореть, застилая окрестности дымом, сквозь который не было видно ни зги, и Нечаев, понимая, что нужно двигаться, повел свой «Фалангер» вперед, вдоль берега, стремясь пересечь зону нулевой видимости.

Этот маневр удался ему лишь наполовину. Шагая в плотном дыму, он совершенно потерял ориентацию, — на обзорных экранах черноту сменял сизый сумрак, несколько раз сквозь него прорывались вспышки автоматического огня, термальная оптика фактически бездействовала из-за огромного количества тепла, «засвечивавшего» ее датчики, и Вадим, наугад направляя машину, повернул в сторону замеченных секундой ранее вспышек…

Дым внезапно рассеяло порывом ветра, и оказалось, что его робот стоит в воде, утонув в ней по самое шарнирное соединение ступоходов, а напротив, с визгом поворачивая торсы то в одну, то в другую сторону, по кромке берега двигаются две машины врага.

Ближняя к Нечаеву серв-машина вдруг остановилась как вкопанная, — стоило отдать должное мастерству сидящего в рубке «Фалангера» пилота, но Нечаев не успел даже подумать об этом, как с правого оружейного пилона вражеской машины ударило автоматическое орудие.

В этот миг Вадим осознал всю глубину термина «нейросенсорный контакт».

Захваченный «Фалангер» соединялся с ним тысячами незримых нитей обратной связи, — тонкие иголочки, которые усеивали поверхность пилотажного шлема и специальных перчаток, не просто впивались в кожу, передавая импульсы его нервной системы на исполнительные механизмы, — связь была двусторонней, и он вкусил ее в полном объеме, как только первый снаряд угодил в броню его машины.

Вадим заорал.

Так кричат люди от внезапной нестерпимой боли. Ему показалось, что с правого плеча сорвало кожу и плоть до самой кости, в глазах помутилось, но очередной впрыск препарата из системы поддержания жизни столь же быстро вернул Вадима в сознание, и эта шоковая смена состояний заставила работать его рефлексы. Он начисто позабыл, что заключен внутри многотонного механизма. Подчиняясь боли, Вадим машинально отклонился в сторону, заставляя машину повторить это движение, и четыре снаряда из пятитактовой очереди проводника лишь ободрали броню и взметнули вокруг фонтаны выброшенной в небеса воды.

Ознакомительная версия.