— Понимаете, Ваше Величие, у него уникальное положение. Я имею в виду социальное. Он — брат императора. И потому он может не работать, не учиться и не заниматься собой и при этом оставаться привлекательным для особ противоположного пола в силу одного только статуса.
— О… ну это понятно.
— Да, но в результате Асмунд вряд ли сможет полюбить хоть кого-нибудь, для него любая красавица или умница — просто-напросто еще одна девка, прошу прощения.
— Ничего, продолжай. — император нагнулся вперед, его это начинало интриговать.
— Он видит в людях прежде всего кого-то, кто заинтересован в его социальном статусе, а не в нем самом и это его задевает. Но если лишить его этого статуса… и если в тяжелый момент найдется друг, который поможет ему просто потому, что он — это он…
— И по случайности этот друг окажется противоположного пола… — протянул император, задумчиво погладив щеку.
— Вы прозорливы. К сожалению такой ситуации может не произойти, а если она все же произойдет, то рядом с ним может оказаться совсем не тот человек, что нужен нам… вам… империи.
— Угу.
— Но мы можем создать такую случайность. А заодно мы вобьем в его голову, что он нужен нам, что он не просто социальный статус и не просто "брат императора", но человек на своем месте. Это сделает его во-первых патриотом и сознательным союзником, а во-вторых женатым и уравновешенным.
— И как же ты предлагаешь устроить эту "возможность"? Осудить его и оправить в ссылку?
— Нет, Ваше Величие, я предлагаю разыграть небольшой спектакль. Он будет называться — "Свержение императора".
— Ромул не смешно. Лучше бы тебе выразиться конкретнее. — нахмурил брови император.
— Ваше Величие, вы же знаете, что кондиционирован. — Ромул задрал рукав туники и показал черный ромб, вытатуированный на коже: — Я не могу замышлять ничего во вред Империи и вам лично. Я — ваш личный советник.
— Я знаю, знаю. Но звучит это…
— Это только спектакль. Асмунда нужно будет убедить в действительности происходящих событий, следовать за ним, а в нужный момент — подбросить наживку.
— Это звучит плохо, Ромул. Это будет означать, что я манипулирую своим братом.
— Но вы и так манипулируете им, Ваше Величие. Вы подсовываете тех женщин, что вам выгодны, вы специально приказываете СБ добавить или умерить градусы в его бокале, вы регулируете встречи с ним. НО он все равно остается несчастным. Дайте ему свободу и возможность победить! Пусть даже и иллюзорные.
— Хмм… возможно… — император замолчал, потер ладонью лоб и спросил: — что у тебя в плане?
— Мы убедим его, что трон захватили, ну скажем… киннистонцы, или роднеры.
— Киннистонцы? Ежу на смех, Ромул, о них уже два столетия не слышно!
— Тем убедительней. Может они в глубокое подполье ушли и потихоньку внедрялись в ваше ближнее окружение. — сказал Ромул, серьезно глядя на императора.
— Ромул, тебе в СБ надо работать…
— Кто захватил — неважно. Важно, что он окажется на улице, в бегах, без возможности воспользоваться помощью семьи или своими деньгами. Конечно же не на самом деле. Мы будем вести его от первого шага до последнего. Потом он встретит ЕЕ и с ее помощью вернет трон вам.
— А что если нет?
— Вернет. Вы бы вернули?
— Вернул. Быть императором — мало радости.
— И он вернет. Он лоялен. А если нет — что же мы узнаем о его истинных чувствах.
— Опасное дело ты затеваешь, Ромул.
— Но я лоялен вам как всегда, мой император.
— Иногда это меня пугает. — сказал император: — но ты лоялен лишь по отношению ко мне, а не к моей семье. Асмунд и Тир вне твоего кондиционирования.
— Асмунд и Тир являются важной частью вашей жизни, сир, а потому я хочу помочь вам в улаживании и упорядочивании этой части.
— Ладно. Что-то в этой идее есть. А что, если он узнает об том, что все это — фарс?
— Тогда, Ваше Величие, он навсегда станет вашим врагом.
— Хм. Здорово.
— Чтобы это не было фарсом надо сделать так, чтобы фарса не было. Все будет по-настоящему. СБ найдет какую-нибудь сумасшедшую секту или подрывную организацию, их полно в их списках. И даст им возможность на самом деле захватить трон. На некоторое время. В то же время все каналы и выходы из дворца будут у наших людей. Дадим им возможность захватить тронный зал и внутренние помещения, пусть порезвятся внутри. Внутренние помещения дворца контролируются СБ лучше всего, мы не дадим событиям выйти из-под контроля. В любое время можно будет их уничтожить. И это не будет фарсом. — сказал Ромул. Император задумался.
— Ради блага империи… — сказал он заветные слова, посмотрев вверх, где в сиянии золотых ламп терялся этот лозунг.
— Да, Ваше Величие, ради блага империи.
— Что будет с гражданскими, которые работают во дворце?
— Эээ, а-ля гер ком а-ля гер…
— Так. Свести потери к минимуму. Провести захват в выходной, когда большинство персонала отдыхает, это во-первых, а во-вторых, выберите среди этих сект какую-нибудь погуманней. Чтобы головы здесь не резали.
— Сделаем.
— И все держать под моим личным контролем. Не дай бог, Ромул, не дай бог это сорвется. Я тебя вот этими руками удушу.
— Тиима, мой император. Ради блага империи.
— Гермес, это "шмель-один". Пространство чисто. — сказал Перси, и уже ставшим привычным движением вывел свой истребитель на линию пеленга.
— Шмель, здесь Гермес. Вас понял. Продолжаем движение. — в наушниках прозвучал голос Атью, несшего вахту вместо капитана. Перси подумал, что только рад при мысли о том, что капитан заснула. В последнее время она почти все время проводила на ногах. Отдых только пойдет ей на пользу, тем более, что все шло по плану… по крайней мере пока. Они шли по инерции, лишь два раза в сутки включая пульсовые генераторы маршевых двигателей, были отключены почти все системы внутри корабля и ремонтники буквально наощупь лихорадочно приводили в порядок все, что только можно было отремонтировать. Связь между истребителем разведки и Гермесом осуществлялась по коммуникационному лазеру, исключая возможность обнаружить их через этот канал. Перси дежурил вот уже пятнадцать часов, его должен был заменить Боргкхарт, но, видимо тот еще не до конца оправился от ранений. Но, хотя он провел в кабине истребителя столько времени, он не чувствовал усталости. Препараты? Да, конечно он принимал препараты, но одно то, что он управлял боевым истребителем, что его правая рука лежала на рукоятке управления, а левая — на регуляторе скорости, то, как легко слушалась его управления могучая десятитонная машина, одно это приводило его в восторг и наполняло энергией. Перси старался не давать этому восторгу переполнять его, мальчишеству место в прошлом, говорил он себе, сейчас не время и не место. Выполнить свой долг — вот, что он должен сделать. Вот и все.
