И потому Осетр решил искать убежище совсем в другом месте. Однако не успел сделать и шага.
Угроза ринулась со спины. Чувство опасности оказалось настолько острым, что тело само сделало «клюющую змею» но не в атаке, а с целью спастись. И спастись ему удалось. Над головой, едва не сняв скальп, пронеслась тусклая молния.
– Шустрый, шкет! – донесся писклявый голос Кучерявого.
– Еще какой шустрый! – А это уже был Наваха.
– Каблук обещал его не убивать.
– Так это Каблук обещал. Мы же обещаний не давали!
Осетр очень хотел поинтересоваться, кому Каблук пообещал не убивать «его». Но было понятно, что ответа он не дождется. А потом ему и вовсе стало не до разговоров.
Конечно, эти двое не были росомахами, но с ножами обращались умело. Только реакция спасала Осетра от порезов, и постепенно становилось ясно, что это схватка, в которой не обойтись без убийства.
Тем более что вдали наконец послышался топот. Наверное, клиенты «Ристалища» сообразили, что двое убийц слишком долго возятся со своей работой.
Конечно, с толпой справиться много проще, чем с парой профессиональных убийц, но зачем?..
Осетр ушел от очередных ударов, добавил стремительности, и все закончилось двумя касаниями точек Танатоса. Конечно, если бы сейчас сюда пожаловали реаниматоры, Наваху и Кучерявого вполне можно было оживить, но такая помощь пострадавшим не светила.
Шум приближался. Не прикасаясь к трупам, Осетр скользнул за ближайший угол, все в том же оперативном состоянии промчался пару кварталов – так и не встретив никого на пути, – и свернул еще за один угол. Вот тут-то его и настиг синдром первого убийства. Он согнулся в три погибели, и его обильно и мучительно вытошнило…
К счастью, никто его так и не обнаружил. Наверное, охотники, обнаружив свежие трупы, попросту решили оставить дичь в покое.
Когда полегчало, Осетр устремился к зданию, на втором этаже которого находился кабинет господина майора Бабушкина.
Уже знакомый череп-лейтенант, когда незваный гость ворвался в приемную, слегка ошалел:
– Вы куда, любезный?
– К Поликарпу Платонычу.
– Вам назначено?
– Нет.
– Тогда ждите, пока доложу.
Лейтенант скрылся за дверью Бабушкинского кабинета, а Осетр прислушался к происходящему на улице. Пока там было спокойно. Но Осетра почему-то не покидала мысль, что бандиты вполне могут ввалиться и сюда, в обиталище администрации. Хотя вряд ли, не хватит у них наглости… Если бы Карабас приказал, тогда бы да. Но Карабас с черепами с помощью стволов да перьев разбираться не станет, он человек солидный, он договорится встретиться и встретится, и договорится о выдаче нарушителя, заплатит Бабушкину… Хотя залетный торговец – не осужденный преступник, его жизнь дорого стоить будет. Не сразу Бабушкин решится его продать… Так что несколько дней в запасе имеется, а там, глядишь, и руководство прочухается… В общем, после случившегося сегодня в «Ристалище» он все делает правильно!
– Вы можете зайти! – Лейтенант появился на пороге.
Осетр зашел. Как только дверь закрылась, Бабушкин прошипел:
– Вы с ума сошли, молодой человек! Я же сказал, что сам буду вас вызывать. В следующий раз говорите моему секретарю, что я вас вызывал.
«Ты и секретарю-то своему, похоже, не доверяешь», – подумал Осетр. И сказал:
– Только что в кабаке «Ристалище» я убил бандита Каблука!
У Бабушкина отвалилась челюсть.
– Вы с ума сошли! – повторил он. – И что я должен теперь с вами делать?
– Не знаю…
Бабушкин пришел в себя быстро.
– Садитесь! – Он переплел пальцы рук, подпер ими мощный подбородок и задумался.
Осетр сел на стул.
– Что между вами произошло?
Осетр рассказал.
– И как же вам удалось?
Осетр пожал плечами:
– Испугался. Само собой как-то получилось…
– Свидетели были?
– Ну… Наваха и Кучерявый видели. Но их я тоже убил.
– Тогда они уже не свидетели.
– Кто еще видел, не знаю.
– Иными словами, вам светит обвинение в многочисленных убийствах. Правда, ваши жертвы – приговоренные к смерти преступники, что, в общем-то, увеличивает ваши шансы на благополучный исход. Но закон требует, чтобы я вас задержал.
Осетр снова пожал плечами, как бы говоря: «Воля ваша…»
– Тут еще одна сложность возникает, – продолжал Бабушкин. – Вы убили бандитов, а за своих они мстят жестоко. Так что, останься вы на свободе, я за вашу жизнь и медного гроша не дам. И получается, что нет у вас иного выхода, помимо помещения в камеру предварительного заключения.
И опять Осетр пожал плечами.
– Что вы плечиками поигрываете? Вы хоть понимаете, что все испортили?
– Я тоже думаю, что вам надо упрятать меня в камеру предварительного заключения. И вам будет спокойнее, и мне.
– Вы хоть что-нибудь узнали?
– Наверняка я не узнал ничего. Кроме того, что наш компаньон, кажется, принимает участие в каких-то весьма странных делах.
Бабушкин достал из стола сигарету, закурил и отравил атмосферу кабинета табачным дымом.
– Вы его нашли?
– Я его нашел. Но потом снова потерял.
– И где же вы его нашли?
– В лесу. Там, где добывают плоды храппов.
– А с вами там что случилось? Мне доложили, что вас привезли в лазарет.
Осетр в четвертый раз пожал плечами:
– Сказать правду, я и сам не знаю, что там со мной случилось… Это правда, что многие заключенные, долго работавшие на добыче плодов, сходят с ума?
– Правда. И не многие, а все поголовно. Лес как будто мстит людям за свои богатства.
– Тогда остается предположить, что он и мне пытался отомстить. С ума, правда, свести не смог, но вырубил напрочь. Во всяком случае, целый день у меня из памяти выпал… Простите за то, что не смог вам помочь. Кстати, убийц медсестры не нашли?
Майор Бабушкин потер подбородок, как будто у него болели зубы.
– Нет. Уголовное дело открыто, но никаких следов на том месте, откуда стреляли в Инну Музыченко, отыскать так и не удалось. Явно действовал профессионал.
– То есть вы думаете, что ее убил сотрудник имперских спецслужб?
– Я ничего не думаю. Чтобы думать, надо иметь улики, а у меня в кармане вошь на аркане! – Он встал. – Пора брать вас под стражу. – Он подошел к двери, открыл ее и сказал своему секретарю. – Лейтенант! Вызовите сюда дежурный наряд!
Нельзя было сказать, что боль отпустила душу Осетра, просто она стала менее острой – словно затаилась где-то в самых глубинах и ждала там, под затянутым тиной камушком, неведомо чего. Зато вернулась возможность размышлять.
И тут не потребовалось больших усилий, чтобы понять: Дед появился на Дивноморье не отдыха ради.
Осетр крутился под ионным душем, удивляясь самому себе, потому что млел от удовольствия, которое приносила эта процедура, не меньше, чем когда Яна была в пансионате. Крутился. Млел. И раздумывал.
