– Горло нужно промочить. Пить ужасно хочется, – пояснил я.
– Большая жара, – страдальчески отозвался Кокамель.
У меня внутри похолодело. Если я сейчас включу кондиционер на охлаждение, он снова оденется. И прости-прощай моя дерзкая идея! А Вок словно читал мои мысли.
– Нужно сделать, чтобы жары не было, – посоветовал или, скорее, приказал он.
– Сейчас. Только выпью немного водки с соком, – проблеял я.
Как я ни старался, а руки у меня все-таки подрагивали. Сложное это дело – одновременно наливать себе виски с фризером и рассматривать взрывное устройство на чужом брюхе. На контрразведчика-то я не учился. И кажется, напрасно.
Да. Маркировка на бомбе была. На той ее грани, которая смотрела в подбородок Кокамелю. А когда я как следует разглядел циферки и буковки, я вообще едва не выронил бутылку «Ultimeit Absolut».
GIIK-12-17/TRN
Ну у кого, интересно, не отвиснет челюсть после ознакомления с такой ошеломляющей информацией? У кого, интересно, не расплавится мозг после таких известий? Да у любого контрразведчика расплавился бы!
Самым непринужденным образом я подался вперед и еще раз перечитал маркировку.
GIIK-12-17/TRN
Нет, этого не может быть! И тем не менее – это есть.
Я сделал большой глоток водки. Водка неохотно, кажется, даже с остановками, потекла в жедудок.
– Серж-ачи, твоему телу плохо? – спросил участливый Вок.
«Нет, дорогой мой Хозяин Намерений. Моему телу хорошо, Очень даже хорошо. Теперь». Но эту фразу я, конечно, не озвучил. Я мучительно осмысливал увиденное.
Это было совершенно невероятно, но бомба на животе у Кокамеля была учебной. Самой обыкновенной учебной бомбой. Именно на это указывала маркировка TRN – «Treinin».
Полная копия настоящей. У нас в учебке таких было – завались. Это значило, что сейчас я могу задушить Кокамеля голыми руками. И ничего не будет. Совершенно ничего.
А если она не учебная? Ведь все-таки имеется один шанс из ста? Ведь бывают в жизни ошибки – вот и ошиблись маркировщики?
Вот этот-то самый один шанс из ста и удерживал меня в состоянии ступора.
– Серж-ачи, прошу тебя уменьшить жару, – донесся до меня голос Кокамеля.
– Сейчас-сейчас, – сомнабулическим голосом сказал я и побрел к панели кондиционера.
Я закрутил верньер. Сразу повеяло прохладой. Что делать теперь? Бежать и звать на помощь? Типа ложная тревога? Бомба оказалась «деревянной»?
Тут мой взгляд упал на красную пожарную кнопку.
«А что, если…»
Я даже не успел додумать эту мысль до конца – так быстро большой палец моей правой руки утопил кнопку до самого упора.
Спустя секунду в псевдомраморном потолке каюты капитана Вальдо открылись шесть отверстий, из которых выползли стволы локального пожаротушения. С быстротой молнии я метнулся к двери каюты. Я успел! Я был уже на пороге, когда начался потоп.
Через пять секунд вся каюта Вальдо была залита густой розово-желтой пеной с запахом авокадо. А я уже был снаружи.
Через окошко я видел – пена погребла под собой беспечно развалившихся в креслах Кокамеля и Вока. Сердце мое колотилось в таком бешенстве, что казалось, от него одного способны сдетонировать все взрывчатые вещества, которые только находились на борту «Юнгера».
Секунда тишины. Вторая секунда тишины. Третья…
Нужно ли говорить, что взрыва не произошло?
* * *
– Устав не оговаривает ситуаций, подобных той, в которой мы оказались. Тем не менее мое видение Устава говорит мне, что лучшее, что мы можем сделать с этими людьми, – посадить их на любой из наших катеров и выпроводить на все четыре стороны!
– Но ведь они даже приземлиться не смогут! Они не знают, как управлять катером!
– Капрал ван Гримм! Я попросила бы вас оставить свое мнение при себе.
Это была капитан Мэрион Толдсмит – наша черная фурия. На импровизированном судилище, где в подсудимых значились недавние захватчики нашего корабля, она играла первую скрипку. Стены кают-кампаний тряслись от ее обвинительных рулад.
– Между прочим, – продолжила свирепая Мэрион, – ради того, чтобы оставить этих выродков, которые едва не взорвали наш корабль, в живых, нам придется пожертвовать катером. Он стоит денег. Притом – немалых. Но я все равно обеими руками за эту жертву. Потому что мое чутье подсказывает мне – пока эти люди на «Юнгере», нам гарантированы проблемы.
– Откровенно говоря, – подхватил мысль своего командира Иштван Радуль, – после всего, что эти люди устроили здесь, мы вправе лишить их жизни, не вдаваясь в дальнейшие разбирательства. Но, учитывая мнение капитана, я готов согласиться с бескровной депортацией представителей коренного населения планеты Грин на родину. И этих ужасных тварей, которых они привезли с собой, – тоже.
Никогда не подозревал, что Иштван такой подхалим. Раньше он казался мне более… более интеллигентным, что ли.
Впрочем, можно ли узнать человека, играя с ним в метабол? Только дураки думают, что можно. А всем остальным, особенно тем, кто служил в армии, известно: чтобы узнать человека, нужно посмотреть, как он будет себя вести, когда ему представится возможность безнаказанно кого-нибудь укокошить. Какие грани души тут сразу раскрываются! Даже когда их в общем-то раскрываться никто и не просит.
Следующим номером этой гнусной программы стало выступление флэг-лейтенанта Кумара Упадхьи, старпо-ма-астрогатора. Он оказался самым миролюбивым из тех, чей голос что-либо значил на борту «Юнгера». Впрочем, я уже давно заметил: если какая-то нация расы Т и сохранила такое редкое качество, как миролюбие, так это, кажется, индусы…
– Я ценю мнение сениоры Голдсмит и сениора Радуля. Однако хотел бы заметить, что наилучшим выходом из данной щекотливой ситуации было бы помещение наших непрошеных гостей в состояние холодной гибернации. По прибытии на Декстра Порту мы сможем подвергнуть их психосканированию, что, несомненно, обогатит нашу науку новыми и – уверен – сенсационными данными.
– Может быть, лучше теплая гибернация? – поинтересовалась Беата Даль с идеально медицинским выражением лица. – Разве вы не знаете, сениор Упадхья, что помещение в холодную гибернацию людей, не прошедших полного медицинского обследования, категорически запрещено Медицинским Кодексом Содружества? Ведь мы даже не знаем достоверно, какого типа межклеточный обмен следует поддерживать! Я лично побывала на планете Грин и должна вам сказать, что микроэлементный состав воды там довольно сильно отличается от привычного для расы Т. Кто поручится, что стандартная холодная гибернация не приведет к необратимым изменениям и вместо объектов для психосканирования на благо науки мы не привезем на Декстра Порту десяток хладных трупов?
