Никогда не думал, что мне удастся толкнуть такую длинную и прочувствованную речь. А вот же – удалось. Наверное, тема оказалась, что называется, наболевшей. Однако Кокамель и Вок не особо прониклись моими аргументами. Они даже переглядываться не стали.
– Говоришь ненужное, Серж-ачи. Неправильно видишь жизнь, – резюмировал Вок. – Кроверны никогда не делают плохо планете. До «ежиков», до людей, до хурманчей дела им нет. Но планете они помогают. Знаешь ли ты, Серж-ачи, что для того, чтобы гнойник зажил, нужно разрезать его и дать гною выйти?
– Ну, допустим, знаю, – нехотя сказал я.
– Так делают и кроверны. Они вскрывают все гнойники больной планеты. И вся грязь, все ненужное, все лишнее выходит на поверхность. И как это сказать… превращается в безвредное! Так нужно, чтобы планета выздоровела. Зачем удивляться, что поначалу ей приходится трудно? Вы делаете планету грязной. Вы стараетесь десятилетиями. Как же могут кроверны вылечить ее за один час? —
– Можно подумать, они в принципе в состоянии ее вылечить, – фыркнул я.
– Теперь они могут вылечить любую планету, – убежденно сказал Вок.
– Что значит «теперь»? А раньше что – не могли?
– Раньше могли не всякую. А теперь могут – всякую.
– Это еще почему? Добрее стали, да?
– Потому что в этом бактуне их Мастер Мысли родился великим Властелином Погоды…
– Я очень рад за него – за этого Мастера Мысли.
Только не видел еще ни одной планеты, которая стала красивее после того, как на ней побывали кроверны.
– Потому что ты не захотел увидеть.
– Что это значит, Вок?
– Если бы у тебя был настоящий интерес, ты вернулся бы на Эсквемелин. И посмотрел бы своими глазами, как там теперь.
– И как? Там город кровернов?
– Нет. Кроверны не живут там. Только иногда бывают. Им не нужен Эсквемелин. У них много планет для жизни.Где суша – там pacтут цветы: цветы величиной с мельничные жернова. Красивые! Где море – там плавают шаровые кашалоты и морские кабаны.
Очень красивые! На островах, кувыркаются «ежики».
Они выжили. Не все выжили. Но ты должен знать – они хорошо размножаются. И ни одного человека там больше нет.
– Но откуда ты знаешь про шаровых кашалотов, Вок?! – в недоумении спросил я.
Сам-то я видел шарового кашалота один раз в жизни, хоть провел на Эсквемелине два года. Одного несчастного как-то занесло умирать в окрестности нашей газодобывающей платформы.
– Я совсем недавно был там, Серж-ачи!
– Разве туда летают космические корабли? – с сомнением спросил я.
– Нет. Но нам, Воинам Обновления, не нужны хипы для того, чтобы летать, куда нам вздумается.
– На чем же вы летаете? На метле?
– Нас переносят парусники, Серж-ачи. – Это подал голос из своего угла Кокамель.
Вот это уже действительно не лезло ни в какие ворота. Парусники? Переносят? Эти гигантские безмозглые твари в состоянии кого-то переносить, как какие-нибудь кони?
Вспомнилось, как Чен рассказывал мне о своем брате, который служил на санитарном рейдере, в обязанности которого входило уничтожать гнезда парусников вблизи густо населенных колоний. Да нет, я точно знаю – они совершенно безмозглые! Одно непонятно: каким местом эти полуодухотворенные куски материи соображают, когда им следует свернуться для того, чтобы войти в подпространство, а когда – развернуться, чтобы из него выйти…
– Ты можешь не верить мне, если не хочешь. Можешь думать, что нас переносят хипы, – миролюбиво сказал Вок.
– Пожалуй, и правда – лучше мне в это не верить.
– Хотя на твоем месте я бы задумался над тем, каким образом наш Хозяин Слов попал вместе с Вукуб-Цикин на Глокк!
– Допустим, я задумался. И что? Ты хочешь сказать, что моя Северина вместе с каким-то мудаком прилетела верхом на паруснике с планеты Грин на планету Глокк?
– Не на паруснике. А в паруснике. Мы используем их желудки, – вставил Кокамель.
– Ах, желудки? Вы используете их желудки?! – вдруг взорвался я, меня аж передернуло от картины, которая встала перед моим мысленным взором: отвратительный исполинский парусник и моя малышка в розовых ползунках и с соской во рту. – А не стыдно вам, взрослым мудакам, было запихивать маленького ребенка, совсем маленькую девочку, в желудок этой безмозглой твари? К паруснику в желудок?
– Парусник вовсе не безмозглый.
– Да как у вас рука поднялась подвергать малышку такому испытанию! Она же маленькая! – психовал я.
– Она была не одна, Серж-ачи. С ней был Чок-Ба.
Он был опытный воин. Он не позволил бы злу случиться с ней.
– Ага. Не позволил бы. Интересно, где был ваш еханый Чок-Ба, когда я девчонку из холодильника доставал…
– Вы, люди Хищного Тулана, помешали Хозяину Слов осуществить его миссию. И Чок-Ба нашел свою смерть. Но он спас Вукуб-Цикин! Он позволил тебе найти ее, направив твою мысль и твое намерение в
нужную сторону. Это, вы, люди Хищного Тулана, помешали Вукуб-Цикин сделать свое предназначение. Но она сделает его теперь. Именно за этим мы здесь.
– О каком предназначении ты говоришь, Вок? Какое может быть предназначение у грудного ребенка?!
– Ты мало в этом понимаешь, Серж-ачи, – сурово сказал Вок.
– Ну так объясни мне, дураку! – Я даже покраснел от возмущения. А может, во всем виноват был кондиционер, поднявший температуру в комнате до 41 градуса по Цельсию. Но я был так захвачен разговором, что даже не обратил внимания на то, как Кокамель снял свой дождевик.
– Я пытался объяснить тебе, когда рассказывал про садовника и тлю. Но твоя невоздержанность увела мою мысль далеко.
– Что ж, я готов помолчать.
– Тогда я окончу свое объяснение. – Лицо Бока из взволнованного снова стало степенным. – Кроверны не считают вас врагами. Потому что вы, люди, для них тля.
– Но вас-то, Воинов Обновления, скаты, конечно, держат за равных! За братьев по разуму! – не утерпел я. Не знаю почему, но молчать в тот день мне определенно удавалось хуже всего.
– Ты ошибаешься, Серж-ачи. Нас кроверны тоже считают тлей, – спокойно сказал Вок. – Но в отличие от вас, мы об этом знаем. Есть еще одно различие. Вы – вредоносная тля. А мы – просто тля. Поэтому кроверны никогда не трогали Яшкин. Мы спокойно живем на Яшкине вместе с Тихими и под боком у кровернов. Хотя даже мы все еще не научились говорить с Мастером Мыслей.
– Как это прекрасно! Настоящая идиллия. Скат и человек – братья навек! Неплохой слоган для социального плаката послевоенного-периода. Но при чем тут Северина? То есть, тьфу, Вукуб-Цикин?
– Вукуб-Цикин – это существо, у которого есть сила мысли.
– А у нас что – мыслей нет?
– Мысли есть. Но нет той силы мысли, которая нужна. Такой, чтобы кроверны могли понять, что это мысль мыслящего воина. У Вукуб-Цикин сила мысли пятисот воинов. Ее кроверны услышат и поймут. Только ей нужны слова. Для этого рядом с Вукуб-Цикин должен находиться Хозяин Слов.