Локридж прогнал эти мысли и лихорадочно сосредоточился на языке. Такого явления, как индоевропейский язык, не существовало, только набор понятий, нашедших отражение в грамматике и словаре, который оказал влияние на язык коренного населения, подобно тому как нормандскому диалекту французского языка предстояло оказать влияние на английский язык. (Дочь — <1оЫ1аг — доярка, чей труд считался у Авильдаро мужским.) Меньше половины слов, употребляемых Уитукаром, пришло из черноморских степей. Сам он скорее всего родился в Польше, Германии или…
— Вот мы и пришли, — сказал ютоаз. — Извини, но нам придется связать тебя на ночь. Это не дело так поступать с мужчиной. Но бог приказал. Да и не лучше ли спать на свежем воздухе, чем в какой-нибудь вонючей хижине.
Локридж едва расслышал. С проклятием он остановился как вкопанный.
Высоко вздымалось пламя костра, затянув пеленой дыма Большую Медведицу; в его пляшущем свете виднелись колесница Уитукара и пасущиеся стреноженные лошади. Вокруг разлеглось еще полдюжины человек — оружие они держали под рукой, но глаза у них были сонные и усталые. Один из них — юноша лет семнадцати, кажущийся широкоплечим в своих кожаных латах, со старым боевым шрамом на пухлой щеке — держал в руке ремень. Другой его конец был обмотан вокруг запястья Аури.
— Именем всех Марутов! — воскликнул Уитукар. — Что это?
Девушка лежала, сжавшись в своей безнадежности. Увидев Локриджа, она с криком вскочила. Волосы ее были спутаны, слезы оставили дорожки на заляпанном грязью лице, на бедре виднелся пурпурно-красный кровоподтек.
Парень осклабился:
— Мы услыхали не так давно, как кто-то крадется. Я ее нашел и поймал. Девчонка ничего, а?
— Рысь! — взмолилась Аури на своем родном языке. — Рысь! — Шатаясь, она шагнула в его сторону.
Молодой воин дернул за привязь, и она упала на колени..
— Рысь, я убежала в лес, но я должна… я должна была вернуться и увидеть, как ты… — Она не могла говорить.
Локридж стоял, объятый ужасом.
— Ну что ж, отлично, — улыбнулся Уитукар. — Видно, боги любят тебя, Туно.
— Я ждал, когда ты вернешься, вождь, — сказал юношах ноткой самодовольства. — Можно мне теперь пойти с нею?
Уитукар кивнул. Туно встал, сжал в горсти прядь волос Аури и заставил ее подняться.
— Ну ты, пошли, — бросил он. Зубы его обнажились в плотоядной улыбке, блестели влажные губы. С пронзительным криком Аури попыталась вырваться. Туно залепил ей пощечину с такой силой, что у нее дернулась голова.
— Рысь! — рыдала она полным муки голосом, отчаянно цепляясь за слова. — Я не должна!
Локридж скинул с себя оцепенение. Он знал, что она имеет в виду. Пока с нее не снят запрет, переспать с мужчиной было для Аури равносильно смерти, даже хуже смерти. Плевать, что это предрассудок; а что бы чувствовала на ее месте его сестра?
— Нет! — заревел он.
— Что? — отозвался Уитукар.
— Я знаю ее. — Локридж схватил вождя за плечи и тряхнул. — Она священна, к ней нельзя прикасаться: самое страшное проклятие навлечет на себя тот, кто ее тронет.
Мужчины, сидевшие вокруг костра и с интересом наблюдавшие сцену, в гневе вскочили. Уитукар выглядел смущенным. Однако Туно, как ни был возбужден, только огрызнулся:
— Врет он!
— Я могу поклясться чем угодно, — сказал Локридж.
— Чего стоит клятва колдуна? — усмехнулся Туно. — Если он имеет в виду, что она девушка, то что, нам когда-нибудь было хуже от этого? А больше она никем не может быть. У них здесь нет священных женщин, кроме одной древней старухи, которая в молодости народила кучу щенков.
Уитукар нервно пощипывал бороду, его глаза перебегали с одного воина на другого.
— Верно… Это верно, — проговорил он. — Все так, но лучше не рисковать.
— Я свободный человек, — резко возразил Туно. — Если что случится, то падет на мою голову. — Он рассмеялся. — Что случится прежде всего, я знаю. Пошли!
— Ты вождь! — в исступлении крикнул Локридж Уитукару. — Останови его!
— Не могу. — Ютоаз вздохнул. — Как он сказал, он свободный человек. — Уитукар проницательно посмотрел на американца. — Я видел людей, боящихся гнева богов. Ты не похож на них. Может, тебе самому ее хочется?
Аури впилась ногтями в ухмыляющую рожу Туно. Тот схватил и вывернул ее руку. Она согнулась от боли.
«А ее отец и брат лежат в поле, и вороны выклевывают им глаза…» — подумал Локридж и перешел к действиям.
Уитукар стоял рядом с ним. Локридж развернулся и всадил кулак ему в живот, как раз под ребра. Удар о крепкие мускулы отозвался болью в костяшках пальцев, но вождь согнулся и упал.
Веснушчатый паренек, державший факел, бросил его и схватился за топор. Локриджу помогла тренировка, полученная в морской пехоте. Одним прыжком оказавшись рядом, он рубанул его по шее ребром ладони. Издав что-то вроде кваканья, молодой ютоаз обмяк и остался лежать неподвижно.
Прежде чем схватить его оружие, Локридж почувствовал кого-то за спиной. Он машинально защитил ладонями горло. Чьи-то волосатые руки сомкнулись вокруг его шеи. Рывком он развел кисти; кольцо рук разорвалось. Повернувшись, Локридж завел ногу за щиколотки противника и толкнул его. Еще один есть!
Воины, сидевшие вокруг костра, с воплями бросились к нему. Локридж поднял валявшийся на земле факел. Будто комета пронеслась, оставляя за собой огненный хвост, когда он ткнул им в ближайшую пару глаз. Нападавший отпрянул и упал; двое других, споткнувшись о него, свалились, изрыгая проклятия.
Локридж прыгнул через костер. Туно стоял там один, в изумлении раскрыв рот, но при приближении американца бросил повод, на котором держал Аури, чтобы освободить руки. Быстро достать топор он не мог, потому выхватил кремневый нож и нанес колющий удар сверху.
Локридж закрылся кистью руки; острое лезвие скользнуло по предплечью. Из раны хлынула кровь, но он даже не заметил этого, ответил резким ударом колена, и Туно, пронзительно вскрикнув, откатился в сторону.
— Беги, Аури! — рявкнул Локридж.
Он вывел из строя лишь двоих из десяти. Остальные бежали к нему, огибая костер. Против стольких ему было не выстоять, но он мог выиграть время. Брошенное копье воткнулось в землю рядом с ним.
Он остановился, вытащил оружие из земли и повернулся к нападающим. «Не вздумай колоть этой штукой, — мелькнула у него мысль под стук крови в висках. — Длинному, прямому древку можно найти лучшее применение». Локридж взял копье обеими руками, ближе к середине, привстал на носки и стал ждать. Толпа налетела на него. С яростью он начал орудовать копьем — примерно так дрались крестьяне дубинами с железными наконечниками. Неплохой удар деревянным древком по чьей-то голове, у кого-то сломаны пальцы, державшие топор, смято солнечное сплетение; подножки, удары… Ночь наполнилась треском, звоном, рычанием, криками; в отсветах огня блестели зубы и белки глаз.
