Жажда почувствовать свой бахдар пересиливала любопытство Палатона. Он слушал Малаки, но не придавал значения его словам. Толпа оживилась, и это оживление встревожило его. Он хотел увезти Рэнда подальше отсюда, в безопасное место, пока вновь не вспыхнул мятеж или нечто иное, о чем упоминал Малаки. Причал, предназначенный для грузовых судов, возвышался над бортом шлюпки. Человек взглянул на Палатона, потянулся и схватился за грубые, деревянные поручни лестницы.
– Палатон! – бледное лицо человека было покрыто пылью, но он дружески улыбался, а его бирюзовые глаза, огромные на странном лице, просияли. Палатон чувствовал, как в ответ улыбается он сам.
Малаки осторожно подошел, чтобы протянуть руку, но первым подоспел молодой чоя.
– Ифалан! – крикнул он, склоняясь с причала.
Рэнд улыбнулся, и вместо того, чтобы подняться по лестнице, пожал пальцы чоя. В этот момент Палатон почувствовал, будто сам он сжал чужие пальцы – бахдар мигнул так ярко, что он не сдержал вздоха. Молодой чоя восторженно вскрикнул и попятился. Его подхватили и оттащили прочь под изумленным взглядом Палатона. Его толкали, дергали, но он стоял, не шевелясь, пытаясь выяснить, что произошло.
Йорана протиснулась к Малаки, как только напор толпы стал невыносимым. Причал трещал под ее весом.
– Что происходит?
Палатон внутренне сжался. Вряд ли он вообразил себе яркую голубую ауру, окутавшую сжатые ладони. Он чувствовал бахдар, острый запах, подавляющий вонь дыма и пепла. Бахдар пах надеждой и страхом.
Рэнд уже не обращал внимания на протянутые ему руки и карабкался по лестнице. Достигнув ее верха, он оглянулся и помог Чиреку и раненой чоя с завязанными глазами. Йорана приблизилась к прорицательнице, защищая ее от усиливающихся толчков. Малаки пробрался к ней поближе и протянул Рэнду руку.
Странная улыбка прорезала усталое лицо Рэнда. Он ступил на причал.
Палатон почувствовал, как между ними возникает мост бахдара. Он не мог понять, что происходит, и это потрясало его.
– Нет! – метнувшись вперед, он отбросил руку Рэнда, борясь с неизвестным.
Толпа вскрикнула от ужаса. Палатон оглянулся и увидел вокруг море враждебных лиц. Малаки мрачно взглянул ему в глаза.
– Не могу поверить, чтобы именно ты, Палатон, отказал мне в этом.
Жажда бахдара захватила его, подобно голоду, его мысли перепутались. Палатон знал, что так и не понимает случившегося. Малаки говорил о преображении их мира, и Рэнд оказался виной всему. Палатон взглянул на человека.
– Что происходит?
Третий чоя, которого Йорана назвала Чиреком, стоял позади остальных, спиной к воде. Теперь он пробрался вперед – с достоинством, которое до сих пор Палатон замечал только у Риндалана. Их взгляды встретились, и Палатон понял, что Чирек что-то узнал о нем, как он сам – о Чиреке. Чоя примиряюще улыбнулся.
– Позволь мне объяснить. Пришло время, которого я даже не надеялся дождаться. Наследник Палатон, я – священник Преображения. К нам явился Вестник, и этот Вестник – Рэнд.
Прежде, чем Палатон сумел что-либо понять, Йорана прошипела:
– Ересь!
Прорицательница содрогнулась в ее руках. Она обернулась слепым лицом к Йоране и произнесла:
– Прежде ты приходила ко мне. Разве ты не поняла, что преобразило меня, пронзило меня, как огнем, и сделало меня сосудом для этих слов?
Йорана скрипнула зубами и решительно ответила:
– Бахдар, только и всего.
– Для тебя – может быть, – возразил Чирек. – Но для большинства из нас до сих пор это оставалось загадкой. Он принес Преображение, бахдар, о котором может просить любой чоя.
Внезапно поняв все, Палатон схватил Рэнда за руки. Не выпуская его, он с силой начал расталкивать толпу. Вслед ему летели голоса Чирека:
– Пришел день, когда все чоя смогут обрести бахдар, и никто из них не будет обделен!
– Палатон… – начал Рэнд.
– Быстрее, – Палатон чувствовал нежелание Рэнда всем своим телом. Он понимал, что бахдар отзывается ему в смятении и страхе, и боялся этого.
Человек хрипло прошептал:
– Не делай этого! Это твой народ!
Палатон не слушал его. Коридор, образованный помощниками Малаки, начал суживаться под напором грубой силы. Йорана подгоняла их криками:
– Быстрее, быстрее!
Возгласы «Ифалан!» сменились хриплыми протестами и угрозами. Надежда превратилась в ярость. Палатон чувствовал, как вокруг него растет стена гнева, как чоя ненавидят его за то, что он отнимает у них. Теперь он понимал, почему улицы перегорожены баррикадами и кто сражался на них. Дома против простолюдинов, имеющие силу против тех, кто навсегда был лишен ее. Его мир рушился на глазах, и причиной этому стал Рэнд.
Не только сам Рэнд, но его бахдар, проклятый дар проклятого Огненного дома.
Он выволок Рэнда из толпы и вместе с ним впрыгнул в машину. Йорана забралась на водительское место и нажала кнопки, закрывая поле прямо перед Малаки и Чиреком. По ее команде машина задрожала, набирая скорость, и рванулась вперед. Палатон видел, как удаляется Малаки, но понимал, что они еще не в безопасности.
Рэнд решительно произнес:
– Ты не понимаешь…
– Нет, – прервал Палатон, – это ты не понимаешь. Ты разрываешь наш мир на части. Мы стоим на пороге гражданской войны, бездны, которая поглотит нас.
– Все должно измениться…
– Это нельзя изменить, никоим образом, ни сейчас, ни потом – неужели Двухдневная война ничему тебя не научила? Сила – наш единственный способ выжить.
Рэнд выпрямился на сидении и огляделся.
– Они следуют за нами.
Палатон видел, как другая машина отъехала от толпы и причалов и свернула на боковую улицу, двигаясь им наперерез.
– Йорана!
– Вижу, – коротко отозвалась она и включила максимальную скорость, напряженно следя за препятствиями на улице, лавируя между баррикадами и руинами.
Рэнд вытер лицо порванным рукавом. Палатон обнаружил, что его захватил вихрь не совсем понятных эмоций.
– О чем ты думал? – горько произнес он. Рэнд взглянул на него.
– А ты? Почему я должен отказывать им? Они погибнут без силы. Их религию преследовали триста лет, потому что вы не хотели о ней слышать. Я не просил этого, я не хотел становиться Вестником, но стал им, – он протянул вперед руки, покрытые шрамами и ссадинами, как после рукопашного боя. – Тебе придется с этим смириться.
Нет, он не мог. Кем бы ни был Рэнд, что бы он ни делал, сила принадлежала Палатону. Неужели человек так и не понял, что эта сила не бесконечна, что бахдар сгорает, исчезает навсегда? Или он просто не задумывается над этим, одержимый фанатическим рвением? Палатон покачал головой.
– Нет, больше это не повторится. Я увезу тебя в Чаролон, а после домой – если только сумею вывезти с планеты.
