– Привет! – снова попытался я. – Привет вам… ммм… с поверхности. Как дела?
К нам стремительно подплыл огромный дельфин… наверное, самец. Животное перемещалось в воде в десять раз быстрее меня, и, если что, мне бы даже ласты не помогли. На мгновение мне показалось, что он вот-вот врежется в нас, и я покрепче вцепился в килевой корень и прижал колени к груди. Но зверь направился куда-то ввысь, к поверхности. Нас с Сири закружила поднятая его плавниками волна и оглушили высокие, пронзительные вскрики.
нет-плавник/нет-еда/нет-поплавать/нет-играть/нет-весело.
Сири отключила медальон, подплыла ближе и легонько ухватила меня за плечи. Я все еще сжимал правой рукой килевой корень. Мы соприкоснулись ногами. Нас окутывало теплое течение. Наверху промелькнула стайка крошечных алых рыбок, а еще выше кружили темные силуэты дельфинов.
– Ну что, тебе хватит? – Она положила ладонь мне на грудь.
– Давай еще раз.
Сири кивнула и включила диск. Нас снова обдало течением, и она обняла меня за талию.
– Зачем вы сопровождаете и направляете острова? – спросил я носатые тени, резвившиеся в солнечных лучах. – Зачем это вам?
звуки сейчас/старые песни/глубокие воды/нет-великие голоса/нет-акулы/старые песни/новые песни.
Сири прижималась ко мне всем телом, приобнимая левой рукой.
– Великие голоса – это были киты, – прошептала она.
Морские потоки играли ее волосами. Левая рука девушки скользнула вниз, и она, казалось, удивилась тому, что там обнаружила.
– Вы скучаете по великим голосам? – спросил я у теней.
Никто не ответил. Сири обвила ногами мои бедра. В сорока метрах над нами светящейся рябью переливалась поверхность моря.
– Океаны Старой Земли – по чему в них вы скучаете больше всего?
Левой рукой я притянул Сири ближе. Провел по изгибу спины, по ягодицам, прижал ее к себе. Кружившимся в вышине дельфинам мы, наверное, казались единым существом. Сири чуть приподнялась, и мы действительно стали едины.
Медальон теперь болтался у нее на плече. Я потянулся, чтобы выключить его, но вдруг в наушниках прожужжал ответ на мой вопрос:
скучать акула/скучать акула/скучать акула/скучать акула/акула/акула/акула.
Я выключил диск и покачал головой. Я не понимал. Как многого я тогда не понимал. Я закрыл глаза. Мы с Сири неспешно двигались в ритме течения, в собственном ритме. Вокруг проплывали дельфины, и их голоса и трели звучали печально и тихо, как плач по давно умершему.
Я сижу на солнышке и жду. Теперь я принял решение, но этого ли хотела Сири?
Позади ярко сияет белый мавзолей. Солнечные лучи скользят по коже. Внизу на холме волнуется толпа. Несколько членов совета совещаются с Донелом. Сейчас он поднимется сюда и поторопит меня. Открытие портала задерживать нельзя.
«Сири, ты этого хотела?»
Как же мне нужно сейчас поговорить с ней! Спросить, кто же так искусно и ловко сотворил легенду о нашей любви.
«Сири, это была ты?»
Разве могла шестнадцатилетняя девчонка так прозорливо все спланировать?
О лавовый волнолом бьется прибой. Маленькие кораблики покачиваются на якоре, на мачтах звенят колокольчики. Я сижу на солнце и жду.
«Сири, где ты была, когда я проснулся тогда – в самый первый раз?»
Где-то на юге кричит Томов ястреб. Больше никто мне не отвечает.
Утром следующего дня мы с Сири вернулись в город, на праздник. Целую ночь и весь день перед этим мы бродили по холмам, трапезничали с незнакомцами в шатрах из оранжевого шелка, купались вместе в ледяных водах Шри, танцевали под несмолкаемую музыку, которую музыканты играли для проплывавших мимо островов. Мы проголодались. Я проснулся на закате и увидел, что Сири рядом нет. Вернулась она перед восходом луны, рассказала, что ее родители на несколько дней отправились путешествовать с друзьями в плавучем доме. В Порто-Ново остался семейный глиссер. Теперь мы шли назад к центру города, мимо танцующих, мимо горящих костров. Мы собирались лететь на запад, в ее родовое поместье под Февароной.
Несмотря на поздний час, по Порто-Ново все еще расхаживали гуляки. Я был счастлив. Девятнадцатилетний влюбленный парнишка, которому сила тяжести Мауи Заветной в 0,93g казалась еще меньше. Я мог взлететь, если б захотел. В тот момент я мог почти все.
Мы остановились возле уличного лотка и купили по чашке черного кофе и пышке. Неожиданно я кое-что вспомнил.
– А как ты узнала, что я корабельщик?
– Тсс, тихо, друг Марин. Лучше ешь свой скудный завтрак. Когда доберемся до виллы, я приготовлю нормальную еду, и вынужденному посту придет конец.
– Да нет, серьезно. – Я вытер масло с подбородка рукавом уже не совсем чистого арлекинового костюма. – Сегодня утром ты сказала, что сразу же поняла – я с корабля. Почему? Из-за акцента? Из-за одеяния? Мы с Майком видели такие же наряды на других парнях.
Сири засмеялась и отбросила назад свою густую гриву.
– Марин, любовь моя, радуйся, что именно я тебя раскусила. Будь на моем месте дядя Грешэм или кто-нибудь из его друзей, ты попал бы в беду.
– Да? И почему это?
Я взял с прилавка еще одну пышку, и Сири расплатилась. Мы шли сквозь поредевшую толпу. Играла музыка, люди танцевали и радовались, но я начал ощущать усталость.
– Они сепаратисты. Дядя Грешэм недавно держал речь перед Альтингом и призывал сражаться. Он не хочет, чтобы нас поглотила Гегемония, говорит – нужно уничтожить портал, пока портал не уничтожил нас.
– Да? А он не говорил, каким образом собирается это сделать? Я слышал, вам, ребята, не на чем улететь с планеты.
– Увы, в последние пятьдесят лет действительно не на чем. Видишь, какими неразумными иногда бывают сепаратисты.
Я кивнул. Капитан Сингх и советник Холмин проинструктировали команду насчет так называемых сепаратистов Мауи Заветной: «Обыкновенное сборище отсталых и оголтелых патриотов-колонистов. Мы еще и поэтому не спешим, пытаемся развить торговый потенциал этого мира до того, как заработает портал. Не дело, если такая вот деревенщина преждевременно попадет в Великую сеть. И в том числе из-за них мы хотим, чтобы строители и члены экипажа держались от местных подальше».
– А где твой воздушный глиссер?
Площадь быстро пустела. Музыканты убирали на ночь инструменты. На траве и на мостовой прямо среди мусора и погасших фонариков храпели разодетые гуляки. Лишь немногие еще продолжали веселиться – кто-то медленно танцевал под гитару, кто-то распевал песни пьяным голосом. Неожиданно я заметил Майка Ошо – с двумя девицами в обнимку, в пестром шутовском наряде, без маски. Вокруг собралась маленькая толпа, и он учил восторженных, но неумелых поклонников танцевать хору. Стоило кому-то из них споткнуться, и весь хоровод валился на землю. Майк заставлял их подняться на ноги, после чего все со смехом опять принимались неуклюже скакать под его медвежьи завывания.
