Она гремела посудой.
– Уже половина седьмого.
Она принесла ему чашку кофе, и он увидел, что ее волосы тщательно причесаны, а губы немного подведены помадой.
Она казалась чистой и лучащейся, как начало нового дня.
– Я хотела вызвать лабораторию ВОЗ, но потом решила подождать, пока вы не проснетесь.
Она повернулась к видео. Сэм покачал головой.
– Пока еще не надо. У нас будет время после завтрака. Если только что-нибудь будет на завтрак.
– Чудесные сосиски и совсем свежие яйца. Все это уже разморожено.
Он кивнул головой.
– Вы родились здесь, в этом городе? – спросила Нита.
Сэм снова кивнул.
– Я здесь родился, вырос и прожил всю свою жизнь, за исключением девяти лет, проведенных в войсках ООН.
– Девять лет! А я думала… По вашей внешности…
Она внезапно смущенно замолкла и улыбнулась. Сэм улыбнулся вместе с ней.
– Вы думали, что я столько лет был ассистентом врача? Вы совершенно правы.
– Я не хотела сказать этим, что вы…
– Пожалуйста, Нита, если меня когда-нибудь и беспокоило то, что я старше своих коллег-ассистентов на десять лет, то я давно уже отрастил слоновую кожу в отношении этого. Также мало я обращаю внимание на те года, которые я провел в армии. Я сам выбрал для себя военную карьеру и получил чин капитана, прежде чем уволиться со службы.
– У вас были особые основания для такого решения?
– Конечно. Но внутренне это решения я принял уже давно. Моим лучшим другом тогда был Том, наш штабной врач. В течение многих лет я осознавал, что его деятельность должна была удовлетворять его так же, как моя служба меня. Том отвечал мне на все мои глупые вопросы, которые я ему задавал, он даже позволял мне смотреть, как он оперирует.
Но понадобился этот серьезный инцидент в Тибете, чтобы мое решение стало окончательным. Мы ночью были сброшены с самолета, чтобы вбить клин между китайцами и индийцами. Та бедность и болезни, которые я увидел в последующие дни, поразили меня, и я спросил себя, а не могли ли мы принести воюющим кроме пушек еще что-нибудь. Тогда…
Гудение видео оборвало его рассказ.
Он нажал на клавишу, и на экране появилась голова доктора Мак-Кея. Его Институту тропических болезней, похоже, пришлось работать всю ночь. Темные круги под глазами свидетельствовали, что и Мак-Кей тоже был занят этой работой.
– Как дела у вас обоих? Появились ли у вас какие-нибудь симптомы этой болезни?
Взгляд Сэма скользнул по шкалам приборов и того прибора, что висел у него на запястье.
– Все данные в норме, нет никаких симптомов чего-либо. Были ли еще случаи этого заболевания?
– Нет, пока еще нет. Я беспокоюсь о вас, потому что вы в первую очередь подверглись опасности заражения.
Мак-Кей на секунду прикрыл глаза и провел тыльной стороной ладони по лбу.
– Как уже сказано, у нас нет новых случаев болезни Рэнда, как неофициально мы назвали ее. Во всяком случае заражения ею человека.
– Птицы?
– Да. Поисковая группа с прожекторами всю ночь была снаружи. С рассветом стали поступать сообщения. Эпизоотия. Повсюду мертвые птицы. ВОЗ уже издала приказ не касаться мертвых или больных птиц и требование сейчас же сообщать о них в полицию.
– Другие животные тоже заражаются? – спросила Нита.
– Слава Богу, до сих пор только птицы. Так у вас нет никаких симптомов? Это звучит обнадеживающе. Вы должны постоянно поддерживать со мной связь. Сейчас же сообщайте, если заметите какие-нибудь необычные признаки. Всего хорошего!
Мак-Кей отключился.
Нита подняла со стола чашку и отпила из нее глоток.
– Кофе остыл. Я разогрею его снова.
Она взяла две высокие колбы и поставила их в микроволновую печь.
– Все, что касается этой болезни, необычно. Ничто, чему нас учили, мы не можем использовать против нее.
– Ну, в этом нет ничего страшного, Нита. В конце концов это же новая болезнь, пришедшая из глубин Вселенной. Следовало ожидать, что она будет ставить нас перед все новыми и новыми загадками.
– А собственно почему? Болезнь новая, но не настолько чуждая. Безразлично, что это за микроорганизмы, если они могут поражать тело человека только ограниченным числом способов. Если болезнь настолько была бы чуждой нам, она не оказала бы на человека никакого действия. Будь он, скажем, грибком, который поражает только живые существа на кремниевой основе…
– Или бактерии, которые жизнедеятельны только при минусовой температуре.
– Верно! Болезнь, с которой вернулся Рэнд, совершенно новая для нас, но проявления ее не новы. Лихорадка, отказ почек, фурункулез, повышенная температура. Кроме того, болезнь охватывает все тело, только комбинация этих факторов для нас нова.
Сэм взял теплую колбу, которую протянул ему Нита, и наполнил свою чашку.
– Ваши слова звучат обнадеживающе. Я уже видела перед собой эпидемию, которая пришла из космоса и распространилась по всей Земле.
Он задумчиво наморщил нос.
– А как с птицами? Как они подходят к вашей теории?
– Мы еще не знаем, подходят ли они. Это может быть та же самая болезнь, или совершенно другая. Если они заражены другой болезнью, то мы получим огромную помощь, если кто-нибудь другой будет заражен вирусом, который стоил жизни Рэнду. Тогда мы будем в состоянии приготовить вакцину или даже защитные медикаменты, которые исключат перенос этой болезни. Мне хочется знать, как далеко продвинулась работа в лаборатории.
– Я тоже охотно узнал бы это. Но мы должны примириться с тем, что нам придется оставаться здесь еще некоторое время. Вы патолог, у вас будет здесь достаточно работы. А мне, как ассистенту врача, почти нечего делать. Я думаю, не стоит ли мне позвать пару друзей в этом госпитале, чтобы узнать, что происходит за этими стенами в мире.
Нита все еще была занята в маленькой, великолепно оборудованной лаборатории, находившейся в карантинном отделении.
Когда она перед обедом, наконец, сделала передышку, она обнаружила Сэма согнувшимся над картой, которую он расстелил на столе. Он кивнул ей.
– Подойдите, посмотрите вот на это! Вот Лонг-Айленд, а вот аэропорт имени Кеннеди. ВОЗ по моей просьбе присылает мне все сообщения о птицах. Я нанесла на карту места всех находок птиц и их количество. Вы узнаете этот узор?
Палец Ниты быстро скользил по маленьким красным цифрам.
На первый взгляд казалось, что все места находятся вдоль южного берега, а особенно много их в Кадаркурсте, Лоуренсе и Лонг-Бич.
– Да, находки до сих пор сделаны только на южном берегу. Вы видите, что здесь в канале Рейнольдса, вблизи Лонг-Бич найдено около двух тысяч мертвых уток. Ну… вы случайно не помните, в какую сторону был направлен открывшийся люк «ПЕРИКЛА»?
