— Ты как, не переборщишь? — участливо поинтересовался я у сосредоточенной Виты. Та повернулась ко мне и упрямо тряхнула гривой волос, отчего те солнечным взрывом рассыпались по панели приборов.
— Не думаешь же ты, брат, что сёстры по клинку только для постели годятся? А, Меч Республики?
— Ну… пока я только в постели и успел проверить. Могу сказать: ходовые испытания прошли успешно!
Старшая на это лишь коротко усмехнулась и вернулась к управлению. Больше я её не дёргал. Вскоре из окружающего многообразия корабельных громад и энергий начал отчётливо проступать нужный нам борт. Он стремительно наплывал, увеличиваясь в размерах. Действительно большой. Похоже, мне в этот раз придётся путешествовать настоящим лайнером, со всеми удобствами. До того я лайнер видел лишь в совсем иной ипостаси — во время его штурма пиратами, то бишь мной.
Против ожидания, мы не стали приземляться на взлётном поле. Вместо этого наш кораблик деловито юркнул в открывшийся в борту принимающей стороны шлюз. Мечница заложила лихой вираж, петлёй огибая сгрудившиеся внутри спасательные и технические аппараты, и резко бросила нас в посадочный квадрат. Коснувшись поверхности, корабль замер. Вита победно блеснула на меня глазками.
— Успели. У нас три минуты, чтобы попрощаться.
— Ты думаешь, стоит?.. — многозначительный кивок на диваны за спиной, откуда тут же послышался смешок Мисы.
— Пошли, герой-любовник! — когда же мы выбрались на палубу, девочка, до того шедшая сбоку, буквально повисла на моей руке, вжимаясь в неё своим телом. — Леон, было бы время, мы бы ещё долго игрались. Ты и мне, и моим девочкам очень приглянулся! И дело совсем не в этой твоей геройской миссии. С тобой интересно. Сразу ощущаешь, ты такой же боец, как и мы. Активный, целеустремлённый, собранный, думающий. Так что если вдруг заскучаешь — звони.
Каждая из боевой тройки постаралась прижаться, поцеловать, сказать что-нибудь приятное. Было видно: всё, что говорили снежки, шло от души. Это подкупало. Сильно. Алис ещё и меч мне свой оставила. Призналась, что они собирались озаботиться клинком для меня, но… не успели. Заняты были, кошки. Но жест рыжей я оценил, обещал пользоваться только им и всегда вспоминать её саму и её боевых сестёр. Кажется, мечница даже растрогалась, но вовремя отвернулась, чтобы не показывать своих совсем уж неприличных для республиканки чувств.
Так меня и передали с рук на руки ожидавшей республиканке. Её я заметил, только когда тройка мечниц прянула к катеру. Серьёзная метиллия, в совершенно нелепом, контрастирующим с её нарочитой серьёзностью, наряде. Больше всего одежда женщины походила на ковбойское облачение с земного Дикого Запада. Куртка с бахромой, высокие сапожки, роскошная пряжка ремня. Только цвет вся эта экзотика имела серебристо-белый, окончательно руша все мыслимые стереотипы. С другой стороны, это на Земле когда-то существовали ковбои. Был ли какой-то их аналог у республиканок, я не знал. Смеяться же над таким необычным нарядом не тянуло, тем более, что он дополнялся маленьким пистолетом-парализатором на поясе и увесистым лучевым карабином на спине, грозно выступающим из-за плеча мощным гранёным дулом.
Пока я разглядывал девочку, она изучала меня. Нет, в её взгляде не было пренебрежения или насмешки, напротив, когда женщина вгляделась в картинки на моей груди, её зрачки даже на секунду расширились — настолько охранницу поразило зрелище пары серебристых планет-прародительниц. Увиденного ей с лихвой хватило, чтобы чётко выполнить наказ Виты: не лезть, лишь проводить до каюты.
Шли длинными коридорами, иногда проваливаясь в шахты гравитационных лифтов. Народу было мало, корабль уже взлетал, так что основная масса пассажиров из соображений безопасности находилась по каютам. Наверное, это было и к лучшему: мне совсем не улыбалось кому-то что-то доказывать. Только пару раз нам повстречались члены команды, причём в последнем случае это была пара из мужчины и женщины. На меня, конечно, бросали любопытные взгляды, но, видя рядом серьёзную метиллию из охраны, в разговоры не вступали. Ну а у дверей каюты мы с охранницей окончательно распрощались, только напоследок она оставила мне свой личный номер, чтобы было к кому обращаться в случае форс-мажора.
Дверная мембрана разошлась, пропуская меня внутрь просторного помещения. Я нашёл взглядом кровать и завалился на неё прямо в одежде. Настроение было преотличным — снежки, определённо, положительно влияли на мою психику… хотя это и не имело решительно никакого значения. Без Валери я жизни не видел, и то, что моя тонкая душевная организация мечника была со мной заодно, вызывало только чувство глубокого удовлетворения. Оставалось лишь одно невыполненное обязательство.
Подложив руку под голову, я извлёк из специального кармашка на поясе кругляшёк инта, размером с пятирублёвую монету. Нажатием пальца развернул его в прозрачный невесомый лист планшета и включил воспроизведение интерактивного приглашения: путь мне предстоял неблизкий.
Сноски:
(1) Инт — общепринятое сокращение от «информационный терминал», личное информационное устройство граждан Республики. Эдакий аналог планшета, выдающий объёмные голографические проекции, в том числе интерактивные, допускающие работу через них с интерфейсом устройства. Разворачивается из «монетки» размером с пятирублёвку, становясь полноценным планшетом.
Дань Памяти
Космодром Риффы, одной из планет столичного Ожерелья миров Республики, ткнулся мне в ноги разгорячённым, мягким, почти пружинистым покрытием приветливого белого цвета. Воздух планеты был свеж, насыщен душистыми запахами… свежескошенных трав, полнился какими-то непонятными ароматами, сродни мускату. Словно мы не на одном из самых высокотехнологичных сооружений планетарного масштаба, а в какой-нибудь земной деревушке.
Недалеко от посадочной зоны корабля сиротливо притулилась кабинка выхода транспортного узла. Ещё запомнилось полное отсутствие встречающих. Ладно там я — ну не стал Орден спешить, решил растянуть, так сказать, удовольствие, — но ведь были же и другие пассажиры! Пусть на челноке их было не много, но и не мало. Мимо прошла пара валькирий, неодобрительно покосились на чересчур самостоятельного мужчину, но флиппер и двуручный фламбер за спиной заставляли бешеных дам соблюдать осторожность. Такие же взгляды на меня бросала и стайка молодых девчонок, ещё слишком юных, чтобы скрывать свои эмоции, и слишком неопытных, чтобы подключать мозг. Однако и эти оторвы, проводив странным взглядом валькирий, не стали предпринимать никаких действий: если ангелы войны ведут себя подчёркнуто холодно, без перегибов, то и им не след выделяться. Рассудительность и поразительная солидарность женской половины Республики в очередной раз заставлялизадуматься о прародителях этого необычного во всех смыслах социального образования.
В кабинку я вошёл последним. Естественно, никого из предыдущей партии здесь не оказалось, все уже находились на пути к месту назначения. По рассказам Ри я знал, что нужно делать. Ри… Рыжий всполох волос, размазавшихся в воздухе, когда моя валькирия наносит удар… Её нежная улыбка, когда мы сидим на татами, взявшись за руки… Повелительный окрик, предостерегающий от ошибки в управляющем коконе крейсера… И тяжёлая грудь, которую я в исступлении целую, стискивая в объятьях такое своевольное, но такое родное тело… Моя валькирия! Захотелось выть и царапать ногтями стену. Я вмиг окутался полями, на что аппаратура кабинки ответила всполохом предостерегающих пиктограмм, но все они прошли мимо сознания. Мне было плевать на последствия.
Остро захотелось здесь же, не сходя с места, воткнуть фламбер себе в грудь. Тупой. Ну почему он тупой, как дубина первобытного человека?! Поля… У меня есть поля… Я уже тянулся к ним, наращивая концентрацию энергий внутри пелены. И вновь, как неоднократно до того, что-то остановило. Вбитые на подкорку алгоритмы продолжали работать, и сейчас они буквально кричали об опасности планетарной катастрофы. Какой-то из потоков сознания ожил, подкидывая новые картинки. Плавящиеся композиты, стекающие к моим ногам… Земля, такая устойчивая, надёжная — превращается в лужу раскалённой лавы… Трещина в земной коре, устремляющаяся дальше, к космодрому и далёкому нагромождению зданий… И люди. Сотни и тысячи людей, гибнущих в катастрофе. И ради чего? Чтобы дать шанс расстаться с жизнью тому, кому она не нужна? Даже до моего воспалённого сознания дошло, что это слишком. Я не готов расплачиваться чужими жизнями за собственный сиюминутный порыв. Осознание этой очевидной истины заставило стряхнуть с себя окаменение и развеять приведённые в движение токи энергий.
