Семён перевернулся на другой бок, потом на спину и закинул руки за голову. Ему предстояло провести наедине с собой много дней подряд. Надо было найти себе занятие… Так, чтобы не надоело в первые же несколько часов.
***
Ефим последний раз проверил систему пожаротушения, и удовлетворенно прикрыл глаза. Всё работало, и энергетическая система корабля снова представлялась единым целым — здоровый организм, без малейших признаков болезни. Он посмотрел на часы. До начала его вахты оставалось более десяти часов. Можно было пойти в каюту, поспать либо почитать что-нибудь, можно было заглянуть в спортзал, а можно было пройтись по техническому коридору в поисках мест возможного возникновения неисправности. Ефим выбрал последний вариант.
Спроси его кто, что Ефим помнит из прошлой жизни, когда у него ещё не было наноботов внутри… Да ничего. Не было никакой прошлой жизни. Жизнь началась, когда Ефим открыл глаза, лежа на кушетке в лаборатории профессора Краевского. Профессор стоял рядом вместе с несколькими ассистентами, и приветливо улыбался ему. И это было первое, что Ефим запомнил и осознал. Улыбка. Потом были смутно знакомые на интуитивном уровне люди, которые оказались его родителями, и они тоже улыбались. Вот так, улыбаясь, прошло еще некоторое время. А потом Ефим почувствовал технику. И техника стала его жизнью. А так как техника была повсюду, то и жизнь Ефима тоже стала расширяться, пускать корни и бежать по проводам вслед за электрическим током. Причем в этом забеге у Ефима не всегда была роль ведущего, порою он как будто наблюдал за собой со стороны, лишь оценивая и анализируя «свои» действия. Но это нисколько его не волновало, отнюдь, такое состояние даже нравилось ему, погружая в особый медитативный транс. Будь среди знакомых и друзей Ефима кто-то владеющий секретами тантрической йоги, они могли бы рассказать ему, что с ним происходит, хотя бы примерно. Но у него не было ни друзей, ни знакомых, которые бы разбирались в таких вещах. У него в принципе не было ни друзей, ни знакомых. А зачем, когда есть техника? Ну и иногда женщины. Но они были отдельным видом отношений, в этих отношениях не было ни дружбы, ни доверия, ничего. Только ощущения. Одна из его многочисленных пассий как-то пошутила, что Ефиму идеально подошла бы кибернетическая женщина. Ефим полностью с ней согласился, и, когда та поняла, что он ни капли не шутит, она испарилась с его горизонта так же быстро, как и остальные в своё время. Родителям же Ефим никогда не рассказывал, что именно с ним происходит, когда он копается в каком-нибудь приборе. Он просто не понимал, зачем это рассказывать. Это было его жизнью. И этим было всё сказано…
Технический коридор большей частью проходил параллельно основному, опоясывая весь корабль дополнительной пешеходной артерией. Местами приходилось протискиваться между торчащих из стен панелей, проводов и шлангов, кое-где проход сужался, и надо было ползти на четвереньках. Но в любом случае технический коридор был замечательным местом, и не только с точки зрения Ефима. Раньше, лет пятьдесят назад, таких коридоров в кораблях не делали, и доступ к инженерной начинке можно было получить, просто сняв определённую панель со стены. Но после нескольких серьезных аварий, когда после замыкания дым начинал распространяться в жилые помещения, а механик не смог демонтировать оплавившуюся панель, придумали технический коридор. Конечно, пришлось пожертвовать объемом жилого и подсобного пространства, но оно того стоило. Теперь и тот, и другой коридоры имели собственную, обособленную систему вентиляции и воздухоснабжения, и попасть в них можно было как изнутри корабля, так и снаружи. Такая многослойная система отлично зарекомендовала себя при разгерметизации корпуса звездолета «Фёдор Конюхов», произошедшая пятнадцать лет назад в результате ошибки в навигационных расчетах, поставившей корабль прямо на пути метеоритного потока. Конечно, каждое помещение было герметичным, и в случае чего, могло существовать автономно какое-то время, но тогда «Фёдор Конюхов» буквально за пару минут стал похож на огромное решето, погибла большая часть экипажа, отключилась система герметизации… В общем, если бы не механик, в тот момент что-то отлаживающий в техническом коридоре, «Фёдору Конюхову» была бы уготована участь Летучего Голландца, и кто знает, когда и где нашли бы его продырявленный безжизненный остов. А так — смогли подать сигнал бедствия и продержаться до прибытия спасательной команды. Механику выплатили какую-то умопомрачительную премию, а необходимость технических коридоров с того момента стала безоговорочной.
Ефим стукнулся обо что-то плечом, и тяжело вздохнул. С тех самых пор передвигаться по техническому коридору полагалось исключительно в легком скафандре, что несколько убавляло ловкости. Кто знает, что именно думал про себя тот механик, каждый раз на вахте надевавший на себя скафандр, но именно это тогда спасло ему и еще нескольким бедолагам жизнь. Так что приходилось терпеть, и двигаться не в пример осторожнее и медленнее, чем просто в рабочем комбинезоне. И на скафандр было сложнее прицепить все нужные (и ненужные) инструменты — это Ефима расстраивало, конечно же, больше всего.
***
Виктор Петрович задумчиво постукивал кончиками пальцев по подлокотнику, наблюдая за тем, как Святозар старательно просматривает всю поступающую на основной экран информацию, что-то выделяя, сортируя по первоочерёдности, иногда переходя по ссылкам в архив — в общем, занимается обычной рутинной работой, связанной с переходом корабля в обычное трехмерное пространство.
Звездолёт приближался к своей конечной цели, последняя планетарная система в списке этой экспедиции с каждой минутой становилась всё ближе и ближе. А так же всё ближе и ближе становилась пенсия… У Виктора Петровича не было никаких особых терзаний на этот счёт — ну, сейчас уже не было, всё, что могло, уже оттерзалось непосредственно сразу после того, как ему сообщили о «радостном событии в его карьере». Ещё и определение такое выбрали, скоты… Какая тут уже, к чертям собачьим, карьера? И какое, к ним же, радостное событие?! Понабрали в штаб Космофлота желторотых маркетологов, чтоб им. Скоро и увольнение назовут как-нибудь вроде «долгожданная смена направления профессионального профиля»…
Сегодня в душе у православного христианина Виктора Петровича Безрыбко был полный раздрай. С одной стороны, все мысли по поводу того, что этот рейс для него последний — передуманы, планы на ближайшие несколько лет — построены, отчёт об этом полёте почти закончен… Но что-то не давало ему покоя, свербело как соринка в глазу, мешая расслабиться и просто контролировать со стороны работу Святозара. Если честно, нормальную работу. Парень справится, хорошим капитаном будет. Делает всё верно, вовремя, единственный его недостаток — попытки всё делать самому — недостатком, по сути, не являлся. Наверное, все капитаны в своё время прошли через это. Когда никому, кроме себя, не доверяешь, какие-такие помощники? — не смешите меня! Потом начинаешь постепенно осваиваться, перекладывать часть работы на других, и иногда — о чудо! — даже уходить с капитанского мостика поспать… У кого-то это наступает к концу первого самостоятельного полёта, у кого-то — через несколько, но, в конце концов, рано или поздно, все остепеняются, матереют и становятся полноценными капитанами Дальней Разведки. Или не становятся. Если доживают. Да что же такое, прости Господи! Что за мысли в голову лезут! Никогда такого не было. Правда, никогда до этого не было четкого осознания того, что вот он — край жизни. Потом — существование, а жизнь вот прямо сейчас тает на глазах, с каждой секундой уходит, растворяется в бескрайних просторах космоса… А тот ещё и не такое сожрёт. И не подавится.
Беспокоиться было вроде как не из-за чего. Полёт проходил штатно, начали поступать уже сообщения с легких исследовательских зондов, высланных вперед к их следующей цели. И с каждым пакетом информации цель становилась всё более и более привлекательной. Радовало, что аналитики не ошиблись в расчетах — система действительно очень напоминала их родную, звезда была ну просто как сестра Солнца, планеты, хотя и меньше числом — их было всего три — имели стабильную орбиту, и у той, что была перспективнее всех, кроме выгодного расстояния от звезды была ещё и луна. Что делало её вдвойне, если не втройне перспективнее. Конечно, самая точная информация будет доступна, когда корабль будет в непосредственной близости от системы, то есть дня через три, но уже сейчас было понятно, что им чертовски повезло. Вернее, даже не им, а очередной партии колонистов. Кто-то обретёт новый дом… А кто-то потеряет любимую работу. Тьфу, да сколь ж можно! Нет, решительно не получается сосредоточиться на работе.
