неуютно это делать, – прощебетал Белл.
– Сейчас всё будет! – тут же отозвался Поползнев и снова унёсся в свою каюту.
Вернулся он оттуда… с гармонью в руках.
– Оригинально, Алессандро, – отреагировал Лучано.
– А то! – весело ответил Поползнев. – Эх, гуляй, Земля, разговаривай, Солнечная система!
– Одну секунду, – прервал командир. – Вы приличные частушки петь собираетесь или не очень?
– Вас смущают…
– Нет, просто полюбопытствовал. Женщин и детей в отсеке нет, так что можете и развязать язык. Знаете, неплохо было бы разрядить так обстановку.
– Тогда… начинаем представленье, начинаем песни петь!
Любой, кто зашёл бы в тот момент в отсек управления, окрестил бы «Канатчиковой дачей» его, а вовсе не лабораторию сумасшедшего профессора. Поползнев, приплясывая, сыпал частушками не слишком литературного содержания, Перепёлкин, хохоча как кукабарра, наворачивал бодрые круги по беличьему колесу, а Королёв, Олбазз и Пармиджано катались от смеха по всё ещё грязному после визита «чудовища» полу, хрюкая и визжа. Относительно вертикальное положение сохранял лишь капитан Фьюмичино, но ржал он громче всех, утирая слёзы и хватаясь за живот. Сколько продолжалось это безобразие, знала, пожалуй, только невозмутимая Стрелка. Когда вокруг включился свет и заработали все системы, она первая остановилась и с победным видом вышла из колеса.
– Мы спасены! – сообразил командир и поднялся вместе с остальными жертвами музыкально-фольклорного таланта Поползнева.
В это время раздался шум, который знаменовал собой возвращение роботов с разведки. Вскоре один из разведчиков, робот Стругацкий-1, зашёл в отсек управления и поинтересовался пусть и металлическим, но не лишённым нотки удивления голосом:
– Органические, что у вас тут произошло?
– Вот вы теперь и разбирайтесь! – выпалил Пармиджано, чем спровоцировал новый взрыв смеха. – Вовремя прилетели!
– Баста, посмеялись и хватит, – произнёс капитан Фьюмичино. – Давайте всё-таки тодже порядок наведём. Не всё дже на машины перекладывать.
– И то верно, – согласился Поползнев. – Мы сегодня это хорошо поняли.
На следующее бортовое утро гиперстанция «Дружмир» и снаружи, и внутри выглядела так, словно никаких утечек, столкновений с астероидами и перебоев в электроснабжении и в помине не было. Экипаж с облегчением возвращался к обычной жизни. Впрочем, двум его членам этот переход дался с трудом.
Коля и Миша, виновники перипетий предыдущего дня, испытали на себе полный спектр последствий употребления технической жидкости. Эти самые последствия оказались столь суровыми, что Королёв посчитал их достаточным наказанием для недалёких почитателей маргинальной античной литературы. Более того, сами виновники происшествия глубоко раскаялись в содеянном и на коленях поклялись командиру, что больше никогда в жизни не прикоснутся к метилкарбинолу. И тем не менее, Юрий Алексеевич распорядился, чтобы к рабочим по уходу за угрями-электриками приставили робота построже Стругацкого-2. Всем тем же, кто героически спасал гиперстанцию от нелепой гибели – включая неутомимую звёздную белку – командир торжественно присвоил звание межгалактических героев, вынес особую благодарность и вручил прекрасные памятные медали из сверкающих экзотических сплавов.
– Я бы Стрелке ещё орехов дал побольше, – сказал капитан Фьюмичино после церемонии награждения, направляясь к шлюзу, за которым его ждал корабль. – Всё-таки именно она натолкнула вас на спасительные мысли.
– Орехи для Стрелочки – это само собой, но без Вас мы бы точно ничего не сообразили! – выпалил Поползнев. – Только благодаря Вашей наблюдательности мы поняли, что космические технологии вполне совместимы даже с самыми кроманьонскими методами!
– И благодаря Вам эти кроманьонские методы заработали, – добавил Королёв. – Если бы Вы меня не загипнотизировали на три минуты, не дал бы я подключить к энергосети хитроумную машину, и всё! Право, капитан Фьюмичино, вся гиперстанция в Вашем распоряжении, если Вы ещё когда-нибудь окажетесь в нашей Вселенной – настолько велика наша благодарность!
– Баста, баста, – мягко улыбнулся капитан. – Не преувеличивайте. Просто в следующий раз прислушивайтесь к тем, кто не разговаривает. Они многое могут нам сообщить безо всяких слов. В конце концов, сам Космос безмолвен – но он сумел созвать всех нас, не так ли?
