Эд оглянулся по сторонам в поисках Алексы, но верного оруженосца нигде не было. Зато нашлась Октавия – девушка стояла справа, возле стойки, и о чем-то говорила с грузным мужчиной с нелепой серьгой в ухе. Не долго думая Эд направился к ним.
– Хочу есть, – сообщил он, приблизившись. Затем, подумав немного, добавил: – Доброе утро, – это было вежливо.
Мужчина с серьгой что-то невнятно пробурчал себе под нос. Эд решил, что тот ему не нравится.
– Будешь завтрак? – спросила Октавия. Голос ее звучал странно, словно бы каждое произносимое слово давалось девушке с неимоверным трудом. Лицо ее было опухшее, глаза покраснели. Не иначе, этот тип с серьгой ее чем-то обидел. Какое-то время Эд размышлял над тем, не стоит ли ему вступиться за Октавию, но ни к какому определенному выводу не пришел.
– Буду завтрак, – ответил он. Потом спросил: – А где Алекса?
При звуке этого имени Октавия дернулась, словно от пощечины, и внезапно, утопив лицо в ладонях, разразилась рыданиями.
Что-то здесь было не так. Впрочем, долго размышлять над загадкой не хотелось. А вот услышать ответ на свой вопрос: почему бы и нет?
– Где Алекса? – повторил Эд.
– Жребий… – выговорила Октавия сквозь слезы. – Ей выпал Жребий, и стража увела ее на алтарь…
В представлении Эда поход к алтарю мог означать только одно.
– Она выходит замуж? – спросил он удивленно. – За кого?
– На алтарь, тупица! – заорала девушка так, что закачалась люстра под потолком. – Ее принесут в жертву Владыке Дракону!
– В жертву Дракону?
В голове у Эда что-то резко щелкнуло. В левое плечо словно кулаком ударили, вниз по руке пробежал электрический ток, лежащие на стойке пальцы – юноша и не заметил, как поместил их туда – выбили дробь, завершая исполнение какого-то замысловатого ритма, и замерли неподвижно.
– А теперь с начала и по порядку, – потребовал Эд, кладя ладонь на эфес кортика. Пальцы ныли, словно после долгой монотонной работы, но ими можно будет заняться и позднее. – Что за Жребий, что за алтарь и что за Владыка, сожги его Дракон?
* * *
Грубо игнорируя аккуратно размеченные атмосферные трассы, «седло» напрямик неслось на север, туда, где, как говорили, в горах располагался жертвенник Владыки. Над городом его пытались остановить какие-то типы на тихоходной воздушной колымаге, но единственного предупредительного выстрела хватило, чтобы те убрались с дороги. Так же, как десятью минутами ранее отступил Тит – так звали того мужика с серьгой. А сперва-то как хорохорился: не пущу, мол! Октавия эта тоже – вцепилась как клещ в рукав, повисла: не ходи, только зря погибнешь! Пришлось ее стряхнуть – аккуратно, но твердо. Тит – он, кстати, оказался ее отцом – сам отвалил, видно, понял: удерживать Эда бесполезно.
Заснеженные горные пики уже виднелись на горизонте, когда сзади валом накатила световая волна. Умные экраны «седла», как смогли, притушили ее яркость, но Дракон – а это, без сомнения, был именно он – все равно сиял ослепительно. Разглядеть его в деталях было невозможно, но отчетливо выделялась тупорылая, чуть опущенная вниз голова на длинной изогнутой дугой шее, гигантские распростертые крылья, раздвоенный хвост…
Дракон летел следом за Эдом со стороны города – и стремительно приближался.
Первоначальный план – успеть к алтарю первым и вызволить Алексу до прилета Владыки – летел Дракону под хвост. Практически, в прямом смысле. Что ж, оставалось одно – встретить супостата лицом к лицу.
Заложив вираж, юный рыцарь развернул «седло», раскрыл щиты, которые до сих пор держал свернутыми для поддержания скорости полета, послал энергию на излучатель и, замысловато помянув драконье племя, ринулся в свою последнюю, безумную, безнадежную атаку.
Он даже успел произвести выстрел прямо в разверзнувшуюся перед ним исполинскую пасть. Потом Дракон выдохнул, и стало все белым-бело. И тут же – черным-черно. Совсем.
Во тьме звучали голоса. Звучали, очевидно, сами по себе, ибо кому они могли здесь принадлежать? Но пусть никому и не принадлежа, они, без сомнения, существовали и даже вели между собой разговор.
– Объясните, что произошло, – потребовал Первый Голос.
– Система опознавания «свой-чужой» получила ответ «свой». В результате боевой режим батареи оказался заблокированным, команда на уничтожение цели отменена, – отозвался Второй Голос.
– Невероятно. Что могло послужить источником такого ответа? – спросил Первый Голос.
– Вот это.
Послышался шорох, с которым мог бы, наверное, выниматься из ножен рыцарский кортик. Но откуда во тьме взяться ножнам и кортику?
– Поразительно, – проговорил Первый Голос. – Сколько этой штуке лет? Я такие только на картинках видел.
– Прикажете провести исследование для установления возраста? – осведомился Второй Голос.
– Нет, это был риторический вопрос. А вот что теперь делать с его владельцем, когда он придет в себя, это проблема.
– Никаких проблем. Он вполне соответствует критериям рекрута – и по биологическому возрасту, и по состоянию здоровья. Вольется каплей в драконью кровь, как и все остальные.
– Тридцать первый? Ресурс рассчитан на тридцать.
– После первого же Пути их число наверняка сократится. В крайнем случае – изыщем резервы. Это старый долг, не нам его оспаривать. И он должен быть уплачен сполна.
– Именно. А значит, мы не вправе ни к чему его принуждать.
Несуществующий кортик, словно желая поддержать сказанное, с щелчком вернулся в ножны.
– Хорошо, – проговорил Первый Голос словно бы после некоторого размышления. – Сделаем так. Пусть он сам сделает выбор. Потом. А пока зачислите его в штат и определите для обучения наравне с прочими рекрутами этого года. Кстати, они уже приняты на борт?
– Так точно.
– Что ж, значит, делать здесь нам больше нечего. Поднимайте «Константин».
– Слушаюсь!
Голоса умолкли, и тьма сменилась светом.
Несмотря на отсутствие окон, в королевской библиотеке всегда было светло. Светлым было и лицо Его Величества Артура Третьего Доброго.
– Все ваши пожелания будут выполнены, графиня, – проговорил король. – Вы подарили трону спокойствие и мир. Внутренние угрозы ликвидированы, и мы наконец-то можем сосредоточиться на внешней. Судя по докладам с Границы, Чужие проявляют небывалую активность. Боюсь, что в нашем распоряжении нет тех шестидесяти лет, на которые мы так хотели бы рассчитывать.
– Всегда рада служить Вашему Величеству, – склонила голову Анна. – Вы простите мою дерзость, если я позволю себе еще одну небольшую просьбу?
