Ознакомительная версия.
А сейчас — нет.
Клей прыгнул, протягивая руки к моему горлу. Я сместился, ускользая. Тело жило своей жизнью, я лишь следил за происходящим, онемевший, парализованный наблюдатель по имени… по имени…
Старший барака врезался в стену, замотал головой, разворачиваясь. Но я уже был рядом. Не торопился, ждал, пока Клей замахнется, отчаянно, уже понимая, что охотник и жертва поменялись местами.
«Не бойся, не бойся», — зашептал в голове незримый хор. Знакомо, почти как управляющие системы, но это было совсем другое, совсем… знаю, помню…
Я перехватил бьющую руку — это оказалось не сложнее, чем поймать качающуюся на ветру ветку. И хруст, когда кости бывшего Наставника сломались под моими пальцами, был таким же деревянным и не страшным.
Он закричал, но в нем было очень много сил и воли, в этом пожилом крепком человеке, решившим учить меня жизни. Пинок в низ живота — сильный и точный.
Я не чувствовал боли.
Боль — для других.
Отныне и навсегда.
Я еще раз перегнул ему руку — в плече. Это слабый сустав, а боль рвущихся мышц — посильнее, чем от сломанной кости.
«Боевая трансформация…»
Их было трое, бросившихся ко мне, стоящему над поверженным Клеем Гартером. Остальные не вмешивались. Они оказались дальновиднее.
По удару на каждого. Большего не нужно. В живот, в нервные центры. Я не знаю, куда следует бить, но это знают мои руки. В узлы парасимпатической нервной системы, в те центры, что через мгновение взорвутся нестерпимой болью. Три тела, корчащиеся на полу.
Я хочу еще!
Мне нравится это!
— Нее-ддрууугг!
Голос светловолосого типчика долог и вязок. Он успел выскочить в тамбур и вернуться с лопатой. Держит ее неумело, похоже, не для всех в санатории обязательна трудотерапия…
Подставив руку я принял сверкающее лезвие на запястье. Рубашка лопнула, вспоротая острой сталью.
Из царапины на коже выступила капелька крови.
Левой рукой я взял парнишку за лицо — сдирая кожу с порозовевших щек, и швырнул на ряды коек. Он врезался головой в металлическую стойку и затих.
«Возвращение в режим мимикрии…»
— Спасибо, Куалькуа, — прошептал я чужому, пропитавшему мое тело, тело человека с Земли.
Боль. Тяжесть. Распирает голову.
Там маленькое землетрясение. Пропасть, отсекшая мое прошлое, выворачивается наизнанку, вздымается горой.
Как больно…
Слишком много слов. Новых слов. Слишком много памяти.
Я — не Никки Ример!
Я — Петр Хрумов!
Концлагерь можно назвать санаторием, но разве это что-то изменит?
— По местам, мразь! — прохрипел я.
Люди шарахнулись от стола. К койкам, к сомнительной привычности отведенных им мест. Даже троица, попытавшаяся вступиться за Клея, заковыляла прочь.
— Убрать его!
Двое послушно оттащили бывшего Наставника на койку.
— Врач… есть? — уже тише спросил я. Один из заключенных нерешительно поднял руку. — Займись… им.
Я сел у стены, закрывая лицо руками.
Слишком много новых слов. Слишком быстрый переход.
Дед, школа, училище, фирма, Хикси, Счетчик, Данилов, Алари…
Я ведь убивал их по настоящему!
— Все должно выглядеть достоверно, — сказал командующий красно-фиолетовой эскадры Алари. — Ты будешь драться и убивать нас. Мы тоже постараемся убить тебя. Но твои шансы велики. Никто из нас не оденет бронекостюм. Десантники будут удалены с территории флагмана. Тебе придется пройти сквозь заслоны из пилотов и техников. Они не владеют приемами близкого боя.
— Я не хочу, — сказал я черной мыши.
— Никто не хочет умирать. Это закон жизни. Но порой приходится забывать все законы…
Голова раскалывалась от боли. Сердце замедляло свой бег.
«Куалькуа!»
«Да…»
«Почему я был так беспощаден?»
«Временно активировались центры агрессии. Необходимое условие для боя».
— Ник Ример, я хотел бы обратиться к вам…
Я открыл глаза. Слова не сразу обрели смысл. Я только учился думать на двух языках сразу. Агард Тараи стоял передо мной. Некрасивый мрачный коротышка, с усыпанными лишаями головой. Свою вязанную шапочку он стянул, и комкал сейчас в руке.
— Говори, — сказал я.
— Пациенты шестого барака санатория «Свежий ветер» ждут ваших распоряжений. Прошло уже двадцать минут, Ник Ример.
По земным меркам ему было лет пятьдесят. Здесь другие годы, но срок жизни немногим больше…
Я посмотрел на людей, застывших у своих коек. Бледный паренек всхлипывал, потирая голову. Клей лежал, его левая рука была обнажена и обмотана прозрачной тканью. А он помоложе Тараи, ему сорок, сорок пять…
— Что с ним? — спросил я.
— Перелом и вывих плеча. Завтра Клею будет трудно работать.
— Пусть отдыхает, — прошептал я.
Агард поглядел на меня с молчаливым удивлением. Замялся.
— А остальные?
— Всем спать, — велел я. — Утром людям приходят более правильные мысли, чем вечером.
Дьявол! Надо же, как исковеркалась пословица, пройдя сквозь сито их языка!
Зато обрела некую непривычную глубокомысленность. И форму приказа — не отводя от меня глаз, люди стали укладываться.
— Хорошо, Ник Ример.
— Зови меня Ник, — попросил я.
Агард пристально всматривался в мое лицо.
— Если это тебя не раздражает, — добавил я.
— Нет, пожалуй… Ник.
— Выпивка еще осталась? — спросил я.
— Да.
— Есть здесь укромное место? Надо поговорить.
Агард молча кивнул. Пошел к столу, наполнил две кружки, кивнул мне. Я двинулся следом. По койкам пробежал легкий шепот.
Тараи открыл неприметную дверь в стене. Остановился, уступая дорогу.
Вежливость или ловушка?
Я вошел.
Приятная комнатка.
Мягкий ковер на весь пол. Экран на стене, правда, без терминала. Столик, широкий диван, два кресла. Шкафчик — причем закрытый, а не нараспашку, как обычно. Потолок — зеркальный.
Насколько я успел ознакомиться с бытом Геометров — это почти вершина допустимой роскоши. Даже на воле.
— Что это такое? — спросил я Тараи. Тот вошел, аккуратно прикрыл дверь, поставил кружки на стол.
— Комната психологической разгрузки.
— И кто же здесь разгружался?
— Клей Гартер и его любимчик.
Я кивнул. Если Тараи ждал, что я буду шокирован, то он ошибся. Только Ник Ример, еще живший где-то в моей душе, брезгливо дернулся.
— Как бы тебя не записали в любимчики нового главаря.
Агард тихо засмеялся, поглаживая изуродованную лысину:
— Нет, Ник, ты не выглядишь настолько больным…
Ознакомительная версия.
