Среди присутствующих пробежал сдержанный смешок.
— Один из принципов теории управления гласит, — продолжал отец, — что если существует массовое явление, которое нельзя искоренить, то его следует не запрещать, а регламентировать с целью минимизации возможного ущерба. В гражданских и исследовательских флотах это давно поняли и приняли необходимые меры. Военный флот Ютланда тоже отказался от практики полного запрета на близкие отношения между членами команды, и я могу заверить вас, да вы и сами увидите, что это благотворно сказывается на психологической атмосфере в экипажах. А ваша задача как командиров состоит в том, чтобы подчинённые соблюдали разумные ограничения и не смешивали свои личные взаимоотношения со служебными. Это непросто, да. Но, в отличие от эриданского флота, у нас чётко очерчены рамки дозволенного, так что вы не окажетесь в двусмысленной ситуации, когда приходится решать, до какой степени можно допускать нарушение устава; вы просто будете следить за его соблюдением. Особенно важно это сейчас, в канун тяньгонского вторжения. Война несёт с собой смерть для многих, поэтому с её приближением все, кому предстоит участвовать в битве, будут стараться прожить каждый свой день как можно полнее, словно это последний день в их жизни. А вы, командиры, не препятствуя своим людям наслаждаться оставшимися мирными днями, должны обеспечить соблюдение порядка на вверенных вам кораблях и поддержание боевого духа в экипажах…
Боевой дух команды «Ориона» был на высоте. Служебная дисциплина тоже не хромала. Но и отрывались мои подчинённые по полной программе — кто как мог и как хотел. Даже Вебер, всегда такой флегматичный с женщинами, что я грешным делом подозревал его в скрытом гомосексуализме, и тот закрутил безумный роман с Мартой Дэвис, которую я раньше считал лесбиянкой. Старший помощник, командор Купер (как и некоторые другие члены команды, он получил повышение в чине), сошёлся с девушкой-техником из службы систем жизнеобеспечения, а старший офицер связи, лейтенант-командор Уинтерс, завязал отношения с сержантом космической пехоты (с женщиной, слава богу, не с мужчиной). Ну и мы с Элис и Линой тоже не тратили время даром — вопреки всем нашим ожиданиям, у нас и впрямь складывался сладкий медовый месяц.
Но если вы поняли меня так, что на «Орионе» творилось нечто похожее на школьную выпускную вечеринку, то вынужден вас разочаровать. Что бы ни происходило за дверьми жилых кают и в обеих кают-компаниях, на всех служебных постах царил отменный порядок, а корабль находился в состоянии полной боевой готовности.
И вообще, было бы большим преувеличением сказать, что весь мой экипаж помешался на сексе. Да, это была самая распространённая форма досуга, но среди членов команды встречались и такие, кто запоем читал книги, которые давно хотел прочесть, но всё откладывал на будущее; кто из тех же соображений просматривал фильм за фильмом; кто «долбал» виртуальные игры, которые в детстве не доиграл. Наш главный инженер, командор Максвелл, в спешном порядке дописывал научно-приключенческую трилогию «Эффект Ронкетти», которую считал делом всей своей жизни и которая, по его словам, должна воспеть романтику работы инженерной службы в космическом флоте. Командир взвода космических пехотинцев, второй лейтенант Адамс, музыкант по образованию, сочинял свою первую симфонию, для которой уже придумал название — не слишком оригинальное, зато красивое — «Героическая». А группа «старых служак» под предводительством главного старшины Маковского всё свободное от вахт и сна время резались в карты и пили слабоалкогольное пиво — более крепкие напитки в боевом дежурстве разрешалось принимать только по предписанию врача или по личному разрешению капитана. Но с подобной просьбой — ни ко мне, ни к доктору — они пока не обращались.
На две вакансии пилотов, как и предсказывал Павлов, штаб выделил мне молодых специалистов. Но не ютландцев, а эриданцев, причём наших с Элис приятелей по колледжу — Тома Наумова и Кончиту Беккер. Как и я, они учились за государственный счёт, а стипендию получали из фонда Васильева. Том был вторым выпускником на курсе после меня, Кончита — пятой, и они, подобно мне, по окончании колледжа оказались у разбитого корыта. В отличие от меня, им ничто не мешало поступить в военный флот; после года стажировки они заслужили мичманские погоны и стали штатными пилотами — как вдруг разразился скандал с разоблачением заговора. Наумов и Беккер мигом были уволены — чисто из-за меня. На протяжении всех пяти лет учёбы в колледже нас с Томом связывали ровные дружеские отношения, замешанные на здоровом соперничестве: мы постоянно соревновались, кто из нас лучший, я обычно побеждал, а у Тома всегда хватало объективности признать, что я победил справедливо. Кончита же на третьем курсе подпала под чары Элис — или, скорее, ей захотелось изведать новых ощущений. Потом, как это часто бывало, она оказалась в моей постели, но наш роман продлился недолго, и вскоре мы расстались просто добрыми друзьями.
Когда Наумова и Беккер вышвырнули из эриданского военного флота, они отправились искать работу в гражданских космических компаниях. Теперь, успешно закончив стажировку, они без труда нашли бы себе место штатных пилотов, однако чёрт дёрнул их первым делом обратиться в «Интерстар» — и именно тогда, когда шеф Гонсалес отрабатывал в компании свой последний день перед отбытием на Вавилон. Бывший главный корабельный старшина (а ныне — главный эскадренный старшина), узнав о нашей дружбе в колледже, что называется, перевербовал ребят — убедил их поступить на службу в Ютландские ВКС. Впрочем, решились они на это не сразу, а ещё две недели провели в размышлениях, но в конце концов последовали совету Гонсалеса — стажировались они на корабле у опытного, увлечённого своим делом шкипера, который постепенно заразил их своей страстью к военной службе и который, кстати сказать, теперь тоже служил в ютландском флоте.
Кончиту я определил в пару к Дэвис, а Тома Наумова — к Кортни Прайс, питая надежду, что она увлечётся им. Том был привлекательный парень, он умел обращаться с девушками, нравился им, да и сам был очень влюбчив. Кортни быстро пришлась ему по душе, даже более того — он был очарован её внешностью и умом. Но, увы, без взаимности.
Будучи весьма проницательным молодым человеком, Наумов вскоре разобрался, что к чему. Как-то раз, во внеслужебной обстановке, он мне сказал:
— Алекс, ты чёртов красавчик и бабник! Тебе мало двух жён, уже третья на подходе. Ютланд для тебя — сущий рай. К старости ты обзаведёшься целым гаремом.
После этого разговора я пожаловался Элис:
