— В чем дело, Палон? — спросил Рэн.
Тот тяжело повернул голову.
— Твоя подруга с удовольствием тебе переведет.
По-стариковски шаркая — и куда подевалась упругая походка! — Антон Павлович пошел к дверям. Асана появилась неслышно, как тень. Заступила ему дорогу.
— Помнишь, я обещала убить тебя последним?
Женщина на корабле — к несчастью… Марина вскочила.
— Асана, нет!
— Сидите там, — велела телепатка, и Марина безвольной куклой упала на табурет.
— Помню, девушка, — сказал Антон Павлович.
— Твои слуги мертвы. Пришла твоя очередь.
Марина пыталась сбросить оцепенение, крикнуть — и не могла. Всеми нервами ощутила, как напрягается Рэн, тщетно борясь с неподвижностью.
— Если ты сейчас убьешь меня, погибнет множество людей, — сказал Антон Павлович. — Поверь, Оник не хотел бы этого. Он погиб, пытаясь это предотвратить.
— Оника убили твои слуги, — ответила Асана. — Он ждет возмездия. Он его получит.
В руках телепатки появился пистолет.
— Его убили не сразу, — сообщила она. — Сначала луч отсек ему руку. Вот так.
Антон Павлович закричал. Марина не могла даже закрыть глаза, даже потерять сознание. В нос ударил запах горелой плоти. Асана спокойно продолжила:
— Потом в него выстрелили так… И так…
С каждым ее словом синий луч резал тело Антона Павловича. Асана со спокойным удовольствием разглядывала кипящую кровь и дрожащие куски плоти. Казалось, она сравнивает — похоже или нет? Наконец она посмотрела на Марину.
— Я сделала, что была должна.
Марина могла ответить только взглядом. Телепатка медленно развернула пистолет к себе. Поставила дуло под левую грудь. Улыбнулась.
— Асана, нет! — в последний момент к Марине вернулась подвижность, и она бросилась к девушке. — Нет, Асана, нет!!!
Асана выстрелила. Луч прошел ее тело насквозь. Пластиковое покрытие дверей мгновенно выгорело, в металле образовалась дыра. Не издав ни звука, Асана мягко опрокинулась навзничь. Марина упала на колени рядом как раз вовремя, чтобы увидеть гаснущий огонек безумия в ее глазах.
— Асана…
— Ты знала, что она здесь?!
Марину резко дернули вверх. Прямо перед собой она увидела искаженное яростью лицо Рэна. Резко встряхивая ее, он закричал:
— Ты знала?! Ты! Я верил тебе! Ты все, все погубила!
Он разжал руки, и Марина упала на теплое тело Асаны. Рэн выскочил из комнаты. Простучали, удаляясь, тяжелые шаги, и она осталась одна с двумя трупами.
Несколько долгих мгновений лежала неподвижно, слишком ошарашенная, чтобы шевелиться. В ребра больно упиралась рукоять кинжала — он так и не понадобился Асане. Потом Марина вскочила. Толчком распахнула двери, выскочила в коридор. К счастью, Рэна нигде не было видно. Марина бегом бросилась к своей каюте, как будто все еще надеялась убежать от ужаса за спиной, от гибели всего и всех…
Глава шестнадцатая
ЧУЖАЯ ПАМЯТЬ
В дверь стучали. Настойчиво, равномерно. Стучали давно, но Марина не реагировала. Она скорчилась на полу, обхватив себя за плечи. В голове царила гулкая пустота, ни одной мысли, только стук, раздражающий своей настойчивостью, снова и снова вырывал ее из забытья. Что им надо? Неужели не могут оставить в покое?
Стук продолжался, все такой же размеренный, как будто за дверью был автомат. Наконец — Марина не знала, сколько прошло времени — она поднялась. Если не получилось умереть сразу, надо что-то делать с этой жизнью. Непослушными руками она открыла замок. Рэн распахнул дверь.
— Марина!
Конечно, была обида. Но была и горькая вина, и стыд, и боль, и непонятное облегчение при виде его лица. Сама не зная, как это вышло, Марина шагнула навстречу и уткнулась лицом ему в грудь. Рэн с силой обнял ее.
— Прости меня. Пожалуйста.
Марина замерла, понимая одно — между ней и кошмаром смерти выросла крепкая стена мужских рук.
«Подожди, не отпускай меня…»
— Прости меня, — повторил он. — Я иногда теряю контроль над собой. Потом раскаиваюсь, но поздно…
Марина замотала головой, все еще прижимаясь к его груди.
— Ты был прав. Я и вправду тебя подвела и все погубила.
— Нет, ты всего лишь не смогла предать свою подругу.
— Что теперь будет, Рэн?
Рэн отпустил ее. Пройдя в каюту, сел на койку.
— Расскажи, о чем шла речь на переговорах. Предполагалось, что разговор будет на универсале, я не включил переводчик. Палон выглядел… убитым.
Марина усмехнулась горькому каламбуру. Села рядом.
— Тот, второй, дал ему восемь дней, чтобы сдаться. Если на восьмой день Антон Павлович не придет к нему безоружным, «Звездный Мост» уничтожит Землю. Корабли Антона Павловича его не пугают…
Рэн долго смотрел на свои сцепленные руки. Марина ждала его реакции так, словно бывший Глава сектора еще мог дать ей надежду.
— Восемь дней — это щедро, — сказал он.
— Сначала речь шла о трех днях.
— Палон торговался.
— Да.
— А флот?
— Он должен был передать его контролерам.
— Палон принял условия?
— А что ему еще оставалось?
— Теперь, когда его нет…
Рэн замолчал надолго. Устав ждать, Марина тихонько напомнила:
— Теперь решаешь ты.
— Знаю. Это непросто.
— Он собирался сделать тебя своим наследником.
Рэн недоуменно нахмурился.
— Почему ты так думаешь?
— Он сам мне сказал. Вчера вечером. Он собирался править Галактикой и завоевывать соседние, а потом умереть и передать власть тебе. Последнее у него даже получилось.
— Действительно… — горько усмехнулся Рэн. Потом выпрямился, постепенно обретая свой обычный решительный вид. — Я теперь командую флотом и могу вступить в бой со «Звездным Мостом»… Только никто не знает, что из этого выйдет. Никто не пробовал сталкивать в космосе боевые корабли.
— Что?
Марина не сразу поняла. Сообразив, чуть не рассмеялась: картинки, что проносились в ее мозгу, наверняка мерещились и Антону Павловичу, и киборгу Олегу. «Орудия к бою! Гипердвигатель поврежден! Вся энергия на щиты!» Это не история. Не реальность. Это — образ, рожденный сотнями фильмов и компьютерных игр. «Звездный Мост» в очередной раз попался в ловушку фантастики.
Но стереть жизнь с лица планеты боевые корабли способны. Это не фантастика.
— Есть другой вариант, Рэн?
— Есть. Я могу выполнить условия и передать флот «Звездному Мосту». И попробовать договориться с его хозяином.
— Он угрожал Земле и твоему миру раньше, чем узнал о кораблях.
— Это — слабое место всего плана. Можно положиться на его милость — или рассудительность, если только он окончательно не утратил ее.
